Иди куда хочешь - [114]

— Они убили слона, назвав его именем моего сына, — уронил маленький Варуна, глядя вдаль. — «Жеребец пал! — сказали они, следуя совету Черного Баламута. — Почему ты еще сражаешься, бесстыжий брахман?!» Я не поверил. Но они настаивали, а сына не было видно поблизости. Тогда я спросил Царя Справедливости: правда ли это? Он никогда не врал… раньше. После его ответа мне все стало безразлично. Я отвратился от битвы и сел безоружный на землю. Да, мне отрубили голову, как жертвенному барану! — но к чему мне было жить после этого?!

— Мне подсадили возницу-предателя, — сказал я, чувствуя, как знакомая ненависть заставляет кулаки сжаться. — Во время боя он загнал колесницу в трясину, и Арджуна метнул в меня, лишенного возможности маневрировать, «Прошение Овна», запрещенное в поединках смертных. Правда, надо отдать ему должное, он выждал некоторое время. Еще бы! — понимая, что сутин сын мигом раскусит предательскую уловку, он любезно позволил мне своими руками убить изменника. Отличный способ заткнуть болтливый рот!.. Я обманул Арджуну. Я оставил возницу в живых — и правильно сделал. Говорят, царь Шалья после моей смерти еще полтора дня удерживал позиции…

Я замолчал.

Трое Локапал стояли и смотрели друг на друга.

Моргая.

— Ну и чем мы лучше Черного Баламута? — тихо спросил я. — Чем мы лучше упыря-пишача из лесов Пхалаки?! Чем?!

— Тем, что не знали, — ответил зеленоволосый Варуна, и Адский Князь кивнул, соглашаясь. — Мы не знали. Мы не готовились заранее… А впрочем, ты прав. Чем мы лучше?

Со стороны берега донесся грохот.

Секундой позже стая «Южных Агнцев» подняла столбы воды вокруг нас.

Когда я разглядел, кто стоит у самой кромки берега, я мысленно согласился с его поступком: лучшего способа докричаться до нас не было.

Волны покорными псами лизали босые ноги старика, изредка стараясь подпрыгнуть и дотянуться до пушистого кончика косы, адская бездна Тапана текла смолой в узких глазницах, и беззвучно мычал с секирного лезвия белый бык.

— Мальчики… — шептали сухие губы. — Мальчики мои…

Трое Локапал, склонив головы и сложив ладони у лба, стояли перед Рамой-с-Топором.

Трое учеников — перед Учителем.

Наконец аскет успокоился и в свою очередь поклонился нам.

— Я счастлив приветствовать Миродержцев Востока, Юга и Запада. Прошу простить мне столь бесцеремонное вторжение…

Легкая улыбка осветила костистое лицо аскета, и мы улыбнулись в ответ.

— …но у Шивы-Разрушителя не оказалось под рукой лучшего посланца, чем я, многогрешный.

— Посланца? — разом выдохнули три глотки, и тихо ахнула за спиной Кала— Время. — Под рукой?!

— Увы, это так. Просто Синешеий просил передать вам: минуту назад бешеный сын Дроны напал на спящий лагерь победителей. Шива полагал, это будет интересно узнать всей Свастике.

И я раскинул руки крестом, отдаваясь Жару Трехмирья.

Чтобы в самом скором времени оставить Безначалье.

4

…Багровое пламя цвета одежд Владыки Преисподней полыхнуло нам в лицо, но стоявшие рядом со мной Яма и Агни были здесь ни при чем.

Это был Второй мир.

Это была Курукшетра.

Это яростный Жеребец, сын Наставника Дроны, обрушивал на спящих врагов ненасытное пламя своей мести.

Мы стояли и смотрели.

Простой смертный, пусть даже и сын сура, мало что сумел бы разглядеть в том безумном аду, что разверзся прямо перед нами, когда мы, вся Свастика в полном составе, вместе с Временем и престарелым аскетом возникли в сотне шагов от лагеря победителей. И сейчас Я-Карна был рад, что Я-Индра в силах видеть все. До мельчайших подробностей. До боли в висках, до скрежета зубовного.

Мы не пытались ринуться в схватку: наш черед еще настанет.

Мы стояли и смотрели.

Смотрели, как сын Дроны проклинает сам себя, как он вершит свой суд по новому Закону, Закону Пользы, провозглашенному Черным Баламутом.

Огненный смерч кольцом охватил лагерь, испуская надрывный рев, не давая никому вырваться из ловушки: вот обезумевший от ужаса полуголый мужчина сломя голову кинулся прямо в огонь, прикрыв лицо руками. Наверное, он надеялся прорваться — и через мгновение он действительно выпал наружу… дымящаяся черная головня.

Пламя не выпускало живых.

Только мертвых.

А по бокам единственного прохода, остававшегося в стене рукотворного пекла, стояли двое: Критаварман, царь бходжей, и наставник Крипа. Парные мечи брахмана и шестопер кшатрия работали без устали, и те счастливчики, кто уже, казалось, сумел вырваться из Преисподней, обретали покой прямо здесь, груда изрубленных тел у выхода из лагеря стремительно росла.

Внутри же безраздельно царил демон по имени Жеребец. О, сын Дроны умел убивать! Он не разменивался на мелочи: тому, кто уже однажды посмел выпустить на свободу «Беспутство Народа», терять было нечего! Губы его выплевывали мантру за мантрой, и проливался с неба дождь из зазубренных чакр, тучи возникавших из ниоткуда стрел косили выбегающих из шатров воинов, и яростными углями горели в дымном зареве глаза Брахмана-из-Ларца во втором колене.

Но для избранных Жеребец жалел небесного оружия.

Нырнув в один из шатров, он за волосы выволок наружу Сполоха, вымоленнре дитя Панчалийца, — именно Сполох предательски отсек голову Наставнику Дроне, когда обманутый старик отвратился от битвы.