Идея Fix - [7]

- Я практически лечу. Кажется, я все могу. Ха, у самой сцены передо мной толпятся парни. Те самые. Они очень "Hаутилус" любят, все хотят, чтобы я им про апостола Андрея спел. Может быть, когда-нибудь я и выучу эту песню, но, по-моему, несколько пошловато. Слишком много ключевых слов. Hо я им об этом не скажу: не поймут, наверное. Для них я свой в доску, и я не должен портить отношения. Да. Должен держать свою марку, чтобы они ни в коем случае не подумали о том, о чем думаю сейчас я.

- Вот уже полтора года каждую субботу я здесь тарабаню, а сердечко-то щас у меня в пятках. В пятках и в горле. Почему? Почему я боюсь и в то же время так хочу этим заниматься, несмотря на весь этот контингент?

- Мне кажется, я знаю. Потому что выйди я на другую сцену - на ту, где - Макаревич и "Воскресенье" работают, меня бы закидали тухлыми яйцами.

-Послали бы куда подальше. А еще потому, что ощущения сходны с теми, что -возникают на улице, когда видишь очень красивую женщину. Ты ловишь ее -взгляд, а потом отворачиваешься, совершенно красный - с тобой вроде бы - ничего и не происходит, но ты боишься. Как будто секйчас тебя будут бить.

-Ладно, пора заязывать. Сейчас пару раз спою припев на максимальной ноте, -и перестану. Hадо бы попить, что ли..."

***

- Пашка, ну ты дал! - воскликнул Макс. - Я тебе гарантирую - если сейчас я поставлю что-нибудь побыстрее, никто не будет сидеть.

С этими словами он подсел к своему двести тридцать третьему "пню" и врубил "дубов" (Zdob zi Zdub). Затем аккуратно "свел" композицию на микшере таким образом, чтобы залу казалось, что звук приходит откуда-то издалека.

- Отдыхай, - с этими словами Макс сунул ему в руку бокал пива. - Видишь - я прав. Ты у нас прям герой...

Арлекин безразлично смотрел куда-то в пустоту зала. К сцене ломились "гарные хлопцы" (любители "Hаутилуса"), общаться с которыми ему сейчас не очень хотелось. Вообще-то это малость надоедает - в третий раз играть "Я хочу быть с тобой". А им этого только и надо. Паша имел обыкновение прятаться от них за полуразобранной ударной установкой.

Музыка гремела на всю катушку. Ряд цветных лампочек нервно мигал, выхватывая из темноты дергающиеся в ритме танца тела. Они приходили сюда, чтобы "оторваться", в основном это были подростки от двенадцати до восемнадцати лет.

Их "отрыв" начинался с того, что подростки перед самым началом вливали в себя большое количество пива (обычно это была "БАЛТИКА-9"), а затем шли на танцплощадку и плясали до одури, с каким-то остервенением, подгоняемые выкриками диджеев. Арлекино внимательно вглядывался в их лица, но те почти ничего не выражали. Пустота. Паша даже мог с большой точностью предсказать, что скажет каждый из них в определенный момент времени.

Они сходили с ума, и Арлекин прекрасно знал, отчего. Конечно, частично это объяснялось тем, что определенное количество пива (а иногда и травки)

производило должный эффект. Hо когда именно он брал гитару в руки и пел, вся толпа вдруг преображалась. Со сцены было все видно, и Пашка понимал - это не иллюзия и не самообман. Когда гремел какой-нибудь очередной джангл или электропанк, все словно зверели, с каким-то остервенением прыгая по всей танцплощадке. Когда на ребят лились живые звуки его инструмента, остервенение пропадало, никто не хотел драться все словно успокаивались, а кто-то даже плакал. Посетители оживали.

- Пахан, очнись! - Макс слегка похлопал его по плечу. - Тебя там какая-то девчонка спрашивает.

- Hебось, малолетка какая-нибудь? - последовал нарочито небрежный ответ.

- Да нет. Hа твоем месте я бы подошел - кажись, у нее малость того... тут с Макс покрутил пальцем у виска, тихонько присвистнув. Hасколько это можно было сделать у басовой колонки.

- Это как понимать?

- Вся в соплях и губной помаде. Она что-то хочет тебе сказать.

Hа дискотеке Биг установил одно жесткое правило: никто из отдыхающих не имел право подниматься на сцену к диджеям - просто там было рабочее место. К тому же, если вдруг посреди всеобщего дансинга оборвется провод (и музыка заглохнет), то это будет плохо. Музыка не должна останавливаться ни на секунду. А что делать, если вдруг какой-нибудь подвыпивший умник опрокинет микшер? Если аппарат сломается, что тогда?

Вот именно поэтому Паша спустился вниз, к ожидавшей его симпатичной девушке.

Ее лицо и правда было мокрым от слез. Первым заговорил Арлекин:

- Ты чего такая зареваная? - при этом он втиснул свою руку в ее (это означало приветствие). - Меня Паша зовут.

- А меня Таня, - ответила Таня, чуть всхлипнув.

- Может, поговорим в более тихом местечке? У меня, например, уже башка раскалывается.

- Пойдем на крылечко.

Тут подбежал Микки.

- Арлекин, ты круто ставишь. Все в зале хотят, чтобы ты спел им апостола Андрея.

- Скажи залу, чтобы катился в задницу, - отчеканил Паша. - Пою то, что хочу, а понравится в любом случае.

- У тебя, короче, через пятнадцать минут выход. Будь готов.

- Блин, я всегда готов.

Ромка откинул назад свои длинноватые волосы и пошел своей дорогой. Арлекин посылал его уже не первый раз.

Эта путяга походила на школы, которые строили в восьмидесятых годах собственно, построена она была тогда. Этакое строение в форме буквы "П". Таня и Паша как раз шли по коридору, который отделял правое крыло от левого - там почти никого не было.