Идёт человек… - [3]
— Ты веришь в сосуществование материи и духа?
Спрашивавший голос был явно вне его и это он физически почувствовал. Старик сидел неподвижно, закрыв глаза. Подумав, он ответил:
— Разве это неясно? Только известное нам материалистическое мы определили в точных формулах. Дух же вместить в формулы мы не можем, ибо это недоступно нашей науке и ее методам.
— Ты это знаешь? — голос прозвучал совсем далеко.
— Да! — твердо ответил он.
— Как ты это познал?
— Я не знаю.
Дверь дома тихо отворилась. Но старик услышал и открыл глаза. Подошедшая сказала:
— Пойдем в дом. Здесь уже сыро. Ты, кажется, что-то говорил?
— Да, я говорил… но сам с собой и мысленно.
— А мне показалось, что ты говорил вслух. Ну идем, идем — здесь сыро.
Старик встал и, обняв жену за плечи, сказал:
— Ты не беспокойся, все в порядке, — пройдя несколько шагов, он добавил: — Ты у меня добрая и серебряная, как звезда, и жить будешь долго, долго.
Дверь за ним закрылась. Скоро погас в доме и свет.
В бесконечности космического пространства мчались галактики с невоспринимаемой людьми быстротой.
МАТЬ
Колоссальный зал новейшей конструкции наполнен зрителями. Все продумано в нем. Конструкции легки и изящны. Скрытый свет лежит мягко и ровно. Сочетание тонов окраски стен, потолка идеально. Кресла свободны и удобны. Искусственно освеженный воздух полон озона.
Сцена грандиозна. Тяжелый массивный занавес медленно раскрывает перед зрителями всю ее красоту.
Каждый номер программы сменяется новым оформлением. Художники вложили все свои таланты в декорации, световые эффекты.
Специалисты создали изумительные по элегантности костюмы. Они воспользовались всем тем, что могла дать в их распоряжение современная химия. Нейлоны, дэйкраны, орланы, рэйаны… все в совершенстве подогнано к телам и фигурам актеров, подчеркивая и оголяя их. Они одеты, но они нагие.
Гримеры, употребляя парики, искусственные ресницы, последние достижения косметики, сделали лица актеров красивыми и привлекательными.
Десятки мастеров техники, мгновенно, как волшебники меняют декорации, вращают сцену, открывают и закрывают занавес.
Оркестр, состоящий из людей потративших годы на овладение техникой музыкальных инструментов и сущностью самой музыки, сопровождает каждый номер программы специально написанными мелодиями. Дирижера в куртке украшенной блестками, цветные лучи прожекторов превращают в сказочника.
Невидимая тень главного шамана всего этого сложного комплекса — режиссера — стоит над всем показываемым. Это его гений, его талант, его изощренный ум, как компьютер, комбинирует, координирует все, предоставленное ему, в законченный вид. Он диктатор всего, начиная от светового пятна до изгиба тела актера.
Идет концерт.
Конферансье, с плохой дикцией, представляет каждого артиста и каждый артист звезда!
Доминируют безголосые певицы и певцы, рассказчики, попавшие на сцену по протекции, незрелые музыкальные ансамбли молодежи с претензией на пение. И многие, многие другие.
Все без исключения, при исполнении, подергиваются в эпилептических движениях. Каждый артист норовит выбрыкнуть нечто, что затмевало бывшее до него. Большинство тянет заключительную ноту пения до явного изнеможения. Другие дрыгают ногой или рукой в стороны, непредусмотренные анатомией человека. Иные производят постельные движения тела. Один вращает правым глазом… И все, видимо, не понимают, что в погоне за трюками они потеряли истинную суть театрального искусства.
Годами натренированная и прирученная печатью, рекламой, отзывами авторитетов публика дружно аплодирует. Она и не подозревает, что перед ней проходит блестящая сатира на нее, на общество, на театральное искусство, на актеров и на создателей всего этого мишурного, никчемного и дешевого великолепия.
В пятом ряду сидят трое. Совсем молодая девушка полна экстаза от всего происходящего на сцене. Юноша, сидящий слева, держит нежно ее руку в своей руке. А справа сидит мать.
После окончания одного из номеров, когда в зале не смолкали неистовые аплодисменты, дочь повернулась к матери и почти выкрикнула:
— Мама! Разве ты не видишь, как это замечательно. И как все это ново для меня!
Мать грустно улыбнулась и, молча, кивнула головой. Но глаза ее были глазами Мадонны, скорбящей о настоящем и будущем человечества.
ИСПРАВЛЕНИЕ
Он был таким же, как и все, как и миллионы других людей. Хотя, может быть, это и не совсем верно. Он был немного странным и окружающие не всегда понимали Его. Все знали, что Он никуда не ходил, кроме службы, которая велась Им очень исправно, и небольшого ресторанчика, где Он обедал и ужинал. Все также знали, что остальное время Он проводил у себя, в своей единственной комнате в старом доме на окраине города. Но из-за этого-то и шли разные сплетни, догадки и насмешки. Верно было лишь то, что в комнате Он жил своей, иной, немного особенной жизнью. Нелюдимый и замкнутый, Он все же искал дружбы. И эту дружбу Он перенес на предметы, находившиеся в комнате. Он обращался с ними, как с живыми.
Растапливая маленькую чугунную печку, Он говорил с ней:
— Ну, что же ты капризничаешь и не горишь? Разве не чувствуешь, что у нас в комнате холодно? Нехорошо, надо быть послушной и делать, что тебе говорят.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.