Иден-3 - [20]

– Я так беспокоилась о тебе, – она крутит в руках жестяную банку и опускает пакетик чая в каждую кружку. – Я пришла к выводу, что мне совсем не нравится, что ты работаешь копом под прикрытием. Я прочитала такие ужасные вещи о них. – Она открывает ящик стола, достает нож, затем двигается к красивому замороженному торту, прикрытому стеклянной крышкой. – А что, если кто-то предложит тебе наркотики? Ты возьмешь их? – Она поднимает стеклянную крышку.

– Мама, я ушла из полиции.

Ее руки замирают, потом она опускает крышку на столешницу и оборачивается ко мне, лицо ее вдруг становится тревожным и беспокойным.

– Ушла из полиции? Что случилось?

Я вздыхаю.

– Это длинная история, мам. Я расскажу тебе в другой раз.

– Это означает, что ты теперь безработная?

Я вздыхаю.

– Нет, у меня есть другая работа.

– Чем ты занимаешься?

– Администраторской работой.

– Эта работа хорошо оплачивается?

– Лучше, чем быть полицейским, однозначно. Послушай, мам, забудь о моей работе, хоть на минуту, я хотела сообщить тебе нечто более важное.

– Что? – спрашивает она подозрительно.

– Я вышла замуж.

– Ах! Когда? – заторможено переспрашивает она.

Я показываю ей кольцо. Она подходит ко мне и с изумлением берет мою руку. Я ловлю себя на мысли, что моя мать, и я давно не касались друг друга, по крайней мере это было очень давно, что я фактически уже не помню, какая на ощупь ее кожа.

– Как я могла не заметить его? Ты не хотела, чтобы я и папа присутствовали на свадьбе? – ее вопрос отдает болью и выглядит каким-то потерянным.

Я прикусываю губу от угрызений совести. Я понимаю, что мне не стоило сообщать ей об этом. Возможно, мне стоило промолчать, и если все получится с Джеком, нам следует по новой сыграть процесс бракосочетания.

– Это был спонтанный поступок. Мы случайно оказались в Лас-Вегасе. С наших сторон не было семей.

Она отпускает мою руку и хмурится.

– Вы были в Лас Вегасе?

– Да, только на выходные.

– Папа специально копил на твою свадьбу, – нежно говорит она.

– Он может воспользоваться этими деньгами и устроить тебе красивый отпуск, – говорю я, чувствуя себя последней сукой. Но что еще я могу ей сказать?

– Кто он?

– Его зовут Джек Иден.

– Джек Иден, – тихо повторяет она. – Ты никогда не упоминала его раньше.

Я чуть-чуть приподнимаю брови, собираясь спросить, говорила ли я вообще им когда-нибудь о мужчинах? Но ловлю себя вовремя на этой мысли и всего лишь произношу:

– Это был случайный бурный роман.

Она внимательно смотрит в глубь моих глаз.

– Я рада, что ты счастлива.

– Да, я счастлива, – твердо отвечаю я.

Она улыбается.

– Чем он занимается?

Я сообщаю ей то, что ее точно удовлетворит.

– Он бизнесмен.

– Хорошо, – с одобрением отвечает она. – У тебя есть его фотография?

– Нет, я принесу на следующей неделе.

– Будет интересно посмотреть на него. Папа очевидно захочет с ним познакомиться, – она отворачивается и отрезает два куска торта.

Бедная мама. Ее мир кажется таким маленьким и таким бессмысленным. В течение многих лет отец и я пытались оградить ее от всех плохих новостей. Поэтому сейчас она живет жизнью, наполненной выпечкой, уборкой и просмотром сериалов. Иногда папа или я вторгаемся в ее жизнь, и она реагирует на нас с удивлением, я понимаю теперь, что именно благодаря ей я научилась быть настолько отдаленной с теми, кого люблю.

Мы едим торт (вкусный) и пьем чай.

Когда она заканчивает, кладет вилку и спрашивает меня:

– Ты счастлива, Лили?

Я смотрю прямо ей в глаза.

– Да, мам, счастлива.

Она улыбается, я улыбаюсь ей в ответ, и пару секунд кажется, словно в мамин тесный мир заглянуло солнце и осветило все вокруг.

– Хорошо, – просто говорит она. – Это очень хорошо.

Джек

Мы направляемся к родителям Лили на ужин. Они живут в особняке викторианского стиля, с тремя спальнями в полузасушливом Хэмпстеде. Дом выдержан в чисто скандинавском стиле: белые стены с холодными синими коврами и коричневой кожаной мебелью. Сам дом пронизан какой-то неизменной грустью, видно в нем присутствуют незалеченные и тяжелые раны. Даже Лили, кажется какой-то печальной и маленькой. Она улыбается, неуверенно глядя на меня, и это вызывает у меня желание, схватить ее в свои объятия и успокоить, но я не делаю этого. Я понимаю, что в этом доме проявления таких чувств не принято, вся атмосфера слишком строгая, здесь каждый сам по себе.

Ее отец – седой, высокий, худой, выглядевший намного старше своих лет, мать – маленькая, хрупкая и очаровательная. К моему удивлению она готовит и подает отличную смену из пяти блюд. Она делает нарезку из семги, гороховый соус велюте, яблочно-мятный сорбет между блюдами, тефтели из баранины и отлично приготовленные овощи, завершением ужина являются вареные апельсины и горшочек с крем-брюле, которое способно конкурировать с самыми лучшими пятизвездочными ресторанами. После этого, мы поедаем отличные шоколадные трюфеля.

– Домашние, – гордо сообщает отец Лили.

Я опять сыплю хвалой ее матери.

Она скромно улыбается.

Семья в своих взаимоотношениях представляет интерес. Мать несмотря на свою внешнюю хрупкость управляет этой семьей. Муж и дочь относятся к ней, словно она сделана из яичной скорлупы и может разбиться.