Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1 - [118]

а если модус — достоверность, то и доксические пра-тезисы: все они по своему ноэматическому смыслу покрываются тетическими характерами. Поскольку, однако, таковое значимо и для доксических сдвигов, то в каждом акте — но только уже без совпадения в ноэматическом — заложены доксические пра-тезисы.

Мы можем, стало быть, сказать и так: любой акт и, соответственно, любой коррелят акта таят в себе «логическое» — эксплицитно или имплицитно. Акт всегда возможно логически эксплицировать — именно в силу той всеобщности (по мере сущности), с какой ноэтический слой «акт выражения» льнет ко всему ноэтическому (и, соответственно, слой выражения — ко всему ноэматическому). При этом очевидно, что с переходом в модификацию нейтральности нейтрализуется как само выражение, так и его выраженное как таковое.

Из всего этого следует, как итог, что все акты вообще — тоже и акты душевного, и акты воли — суть акты «объективирующие», изначально «конституирующие» свои предметы, — необходимые источники различных регионов бытия, а тем самым и принадлежащих к таковым онтологии. Пример: оценивающее сознание конституирует новую — по сравнению с прошлым миром вещей — «аксиологическую» предметность, нечто «сущее» и нового региона, — постольку, поскольку именно через посредство оценивающего сознания вообще предначертываются, в качестве идеальных возможностей, актуальные доксические темы, каковые вычленяют — как «разумеемые» оценивающим сознанием — нового содержательного наполнения предметности — ценности. В акте душевного таковые разумеются по мере душевности и посредством актуализации доксического наполнения этих актов они обретают свою доксическую, а в дальнейшем и логически эксплицированную подразумеваемость.

Любое сознание акта, осуществляемое недоксически, таким образом есть сознание потенциально объективирующее; только доксическое cogito совершает актуальную объективацию.

Вот где глубочайший из источников, какие способны просветить нас относительно универсальности логического, наконец же и предикативного суждения (куда присоединим и конкретнее еще не обсуждавшийся у нас слой выражения по мере значения), и отсюда понятно и самое последнее основания универсальности господства самой логики. В дальнейшем же понятна и возможность, даже и необходимость сущностно сопрягающихся с интенциональностью душевного и волевого формальных и материальных ноэтических и, соответственно, ноэматических и онтологических дисциплин. Позже мы подхватим эту тему, дабы удостовериться в некоторых дополнительных выводах.[115]

§ 118. Синтезы сознания. Синтактические формы

Если же мы направим теперь свое внимание на второе из указанных выше направлений, на формы синетического сознания, то в наш горизонт вступят многообразные способы образования переживаний путем интенциональных сцеплений, способы, которые, как сущностные возможности, отчасти принадлежат ко всем интенциональным переживаниям вообще, отчасти же к своеобразию особенных родов таковых. Сознание и сознание не просто связываются между собой, но они связываются между собой в одно сознание, коррелят которого — одна ноэма, в свою очередь фундируемая в ноэмах связанных между собою ноэс.

Сейчас мы направили свой взор не на единство имманентного сознания времени — хотя должно вспомнить и о таковом как о всеобъемлющем единстве всех переживаний в одном потоке переживания, причем как о единстве сознания, что связывает сознание и сознание. Если мы возьмем какое-либо отдельное переживание, то таковое конституируется как простершееся в феноменологическом времени единство в пределах непрерывного «изначального» сознания времени. При подходящей рефлективной установке мы можем направлять внимание на способ данности (по мере сознания) отрезков переживания, принадлежащих к известным отрезкам длительности переживания, а после этого говорить, что все сознание в целом, непрерывно-континуально конституирующее из отрезков все это единство длящегося, непрерывно-континуально компонуется из отрезков, в каких конституируются отрезки длительности переживания, и что тем самым ноэ-сы не только соединяются, но и конституируют одну ноэсу с одной поэмой (исполненной длительностью переживания), каковая фундированна в ноэмах соединенных между собою ноэс. Значимое для отдельного переживания значимо и для всего потока переживания. Сколь бы чужды одно другому ни были переживания в сущности, они в своей совокупности конституируются как один поток времени, как звенья одного феноменологического времени.

Между тем мы ведь в явном виде исключили выше такой прасинтез изначального сознания времени (его не следует мыслить как активный и дискретный синтез) вместе со всей принадлежной сюда проблематикой. Поэтому сейчас мы намерены говорить о синтезах не в рамках такого сознания времени, но в рамках самого времени — конкретно исполняемого феноменологического времени или, что то же самое, о синтезах переживаний попросту вообще, взятых так, как брали мы их до сих пор, — как длящиеся единства, как протекающие события в потоке переживаний, в потоке, который и сам есть не что иное, как исполненное феноменологическое время. С другой же стороны, мы вовсе не будем входить в разбирательство безусловно чрезвычайно важных