Идеальный любовник - [106]

— Им придется продать два новых корабля, чтобы заплатить штраф Адмиралтейству.

— Джонни, неужели ты думаешь, что «Барклай и Бедфорд» на самом деле за них заплатили?

— Если нет, то Уильям Монтегью должен оплатить еще и суда плюс штраф, — медленно произнес Джонни.

— И я владею закладной на дом на Портмен-сквер, — удовлетворенно закончил Шон.

Джону потребовалась минута, чтобы все это переварить.

— А как Эмерелд?

— Когда я уходил, с ней было все в порядке. — Шон не стал вдаваться в детали.

Джонни хотелось рассказать ему о Нэн Фитцжеральд, но в этот вечер, казалось, между ними пролегла пропасть. О'Тул больше не нуждался в его помощи, и создавалось впечатление, что Шон хочет уйти как можно скорее.

— Я желаю тебе удачи. Я отплываю сегодня вечером.

Джонни медленно обвел взглядом помещение конторы. Как же он все это ненавидел, бумажную волокиту, коносаменты, декларации судового груза, таблицы приливов и отливов, маршруты плавания, списки грузов и команд. Монтегью-младший ненавидел даже запах кораблей, но, пока он здесь сидел, его настроение стало улучшаться. Раз О'Тулу он больше не нужен, с проклятым бизнесом можно покончить.

Он свободен! Может отправиться в Ирландию, поехать к жене и быть с Нэн, когда у нее родится ребенок. Ему вдруг захотелось выпить. Джонни открыл бюро и нашел бутылку ирландского виски.

— Очень кстати, — вслух произнес он. — За новый год, за начало новой жизни.

Не успел Джонни поднести стакан к губам, как в дверь вошел его отец. Дикий взгляд Уильяма и пистолет в его руке наполнили Джонни Монтегью ужасом.

— Господи, отец, что вы здесь делаете?

— Я пришел убить его, а он уже уплыл!

Сын сразу же понял, что он имеет в виду Шона О'Тула.

— Он появился на аукционе… Он разорил нас!

Джонни довел отца до обитого кожей кресла, но Уильям отказывался выпустить из руки пистолет, пока Джон не задобрил его стаканчиком виски.

— Этот презренный ирландец обрюхатил Эмерелд!

«Господи, Шон, должно быть, бросил им в лицо доказательство своего отцовства прямо на аукционе, чтобы все слышали», — подумал Джон. Понятно, почему О'Тул так спешил уехать. Он осторожно высыпал порох из пистолета, а потом снова наполнил стакан старика.

— Я достану его, Джонни. Это он стоит за всеми нашими потерями!

Совершенно бесстрастно Джонни подумал о том, почему отцу понадобилось так много времени, чтобы понять это, и как скоро он заподозрит, что О'Тулу помогал кто-то из своих.

И вдруг Монтегью расплакался. Он раскачивался взад и вперед, жалко всхлипывая. Его сын смотрел на него тяжелым взглядом. Ведь не ждет же его отец сочувствия? Умирающий от жалости к самому себе и расчувствовавшийся от ирландского виски, Уильям простонал:

— Я скучаю по твоей матери, я скучаю по Эмбер.

Джонни ощутил, как его пальцы сжимаются в кулак. До этого момента он с холодным равнодушием слушал своего отца. Но при упоминании имени матери в нем поднялся глубоко спрятанный гнев, перехватывая горло, почти лишая возможности дышать. Его красавица мать жила, как в аду, под тяжелой пятой Монтегью. Потом он вышвырнул ее прочь, словно кусок ирландской требухи, но не раньше, чем сорвал на ней свою извращенную злость. Джон Монтегью понял, что представился удобный случай еще разок повернуть нож в ране отца.

— Странно, что никто не сказал тебе. Об этом почти все знают. Ее защитником стал Шеймус О'Тул.

Уильям дернулся, как будто удар ниже пояса достиг цели.

— Не важно, отец, она вышла за вас только из-за ваших денег. А теперь Шеймус тратит на нее свое золото.

Как только Уильям осознал одурманенным виски мозгом эту ложь, его затопило понимание своего полного поражения. Джонни довел его до обитой кожей кушетки и накрыл плащом. Когда Уильям прекратил пьяное бормотание и заснул, Джонни понял, скольким он обязан Шону О'Тулу. Человек, лежащий перед ним, всю жизнь был его врагом. Теперь благодаря О'Тулу Уильям Монтегью превратился в такое ничтожество, что Джонни не мог больше ненавидеть его или бояться. Он был по-настоящему свободен.

Всю следующую неделю Джонни Монтегью занимался тем, что приводил в порядок свои дела. В конторе компании он просмотрел каждый документ, чтобы удостовериться, что в бумагах не осталось никаких следов его деяний. Расплатился за квартиру в Сохо и упаковал вещи. Потом купил билет на почтовую карету до Ливерпуля. Четыре часа плавания по Ирландскому морю были для него куда предпочтительнее четырехдневного путешествия по водным просторам от Лондона до Дублина.

Хотя Джон и не представлял, что ждет его впереди, но рассудил, что будущее не может быть хуже того, что осталось в прошлом. Ему не терпелось начать новую жизнь, навсегда позабыв о минувшем. Он несколько месяцев не видел Нэн, и нетерпение росло в нем с каждым часом. Джонни оглядел свою комнату с острым чувством облегчения, понимая, что это его последняя ночь здесь.

Но его радужному настроению скоро пришел конец. Когда раздался стук в дверь и на пороге показалась миссис Томас, кухарка с Портмен-сквер, Джонни решил, что она принесла вести о его отце. Этот старый боров всю жизнь орал как резаный, напрашиваясь на апоплексический удар.

— Добрый вечер, миссис Томас. Если вас послал мой отец, то боюсь, что вы понапрасну теряете время.