Идеальный джентльмен - [16]

Дворецкий положил карточку на маленький серебряный поднос.

— Если вы будете любезны подождать здесь, милорд, то я узнаю, принимает ли мисс Кейн, — Тиммс повернулся, но не смог устоять против прощального «Благослови вас Бог» по пути.

Стоуни не чихнул, но у него определенно возникли проблемы с дыханием.

Он воспользовался возможностью оглядеться вокруг. Леди Августа, как оказалось, не скупилась там, где дело касалось ее комфорта. Вестибюль выглядел элегантно, обставленный дорогой мебелью, отполированной до блеска. На одном столе стояла бесценная восточная ваза с таким количеством экзотических бутонов, что его собственный букет казался кучкой придорожных полевых цветов. Два небольших портрета, которые Стоуни с удовольствием изучил бы поближе, висели рядом с изящной — и, без сомнения, дорогостоящей, — мраморной статуей Аполлона, обнаженного Аполлона. Стоуни с облегчением подумал, что здесь никакого пуританства не проявлялось.

Он готов был потянуться за лорнетом, чтобы определить, какой именно знаменитый художник нарисовал портреты, когда услышал медленную, величественную поступь Тиммса, возвращавшегося обратно по коридору. На самом деле поступь была гораздо более медленная, чем величественная, и время от времени дворецкий шаркал ногами, а затем остановился отдохнуть рядом с резным столбиком перил у подножия лестницы.

Стоуни услышал и другие звуки, доносящиеся с той стороны. Поначалу он не смог различить слова; а затем он не смог поверить собственным ушам.

— Безмозглая аристократия, вот так так! Безмозглая аристократия.

Слух у дворецкого, должно быть, оказался лучше, чем зрение, потому что на его впалых щеках появились красные пятна.

— Прошу прощения, милорд. Это все, гм, попугай. Неизвестно, что они могут произнести, не так ли? Знаете, мы все Божьи твари.

Тиммс выглядел так, словно с радостью задушил бы именно это свидетельство наличия у Создателя чувства юмора, но произнес только:

— Следуйте за мной, милорд, пожалуйте сюда.

Стоуни не шаркал ногами, но двинулся вперед так же медленно, как Тиммс, словно уставший старик, или как приговоренный преступник, которого ведут на виселицу.

Глава 5

— Обри, виконт Уэллстоун.

Стоуни не мог припомнить, когда еще его имя объявляли с таким серьезным, искренним воодушевлением.

— О, черт побери, Тиммс. Я же велела тебе подождать. У меня все еще клей на пальцах.

Стоуни не мог вспомнить, когда его приветствовали так грубо. Он попятился бы из маленькой, залитой солнцем гостиной, чтобы подождать, пока леди удобно будет принять его, но Тиммс захлопнул дверь за его спиной. Виконт сделал несколько шагов вперед, ожидая, пока его глаза привыкнут к свету.

— Мисс Кейн? — спросил он, обращаясь к женщине, которая терла ладони носовым платком.

Она была высокой и худой, неопределенного возраста. Дьявол, подумал Стоуни, со всеми этими ярдами черной ткани, которые окутывали ее от костлявой шеи до узких ступней, было бы затруднительно определить и ее пол. Что-то, напоминающее черный кружевной мешок, закрывало ее голову и волосы, и было подвязано под заостренным подбородком. Виконт забыл, что она в трауре, но это за пределами приличий — так оплакивать обычную тетушку. Как, черт возьми, мисс Кейн собирается привлечь джентльмена, если выглядит как ворона — или как труп?

Женщина слегка присела в реверансе, не отрывая глаз от чистки ладоней.

— Простите, что я не могу предложить вам руку. — Она подняла правую из них — платок прилип к ней. Несмотря на это, мисс Кейн указала в сторону дамского столика на тонких ножках в углу. — Я пыталась привести там кое-что в порядок.

Стоуни посмотрел в сторону стола и увидел, что она прикрепляла маленькие кусочки бумаги к листу побольше. С того места, где он стоял, ее проект не имел никакого смысла. И виконт сомневался, что он будет иметь смысл с любого другого расстояния.

Пока он смотрел на стол, то заметил еще одну женщину, сидящую в дальнем углу. Эта дама определенно была пожилой и тоже носила все черное — включая мрачную мину на ее лице. Перед ней стояли пяльцы, и она не прекращала втыкать иголку с ниткой в ткань и вытаскивать ее с другой стороны. Должно быть, это и есть та тетушка, которая сопровождала наследницу в город.

Стоуни перевел взгляд обратно на мисс Кейн, приподняв одну светлую бровь, и ждал, пока его представят пожилой женщине.

— О, конечно. Пожалуйста, простите мои манеры.

Стоуни испытал облегчение, узнав, что у нее есть хоть какое-то понятие о манерах.

Мисс Кейн взмахнула в воздухе рукой, от которой уже отстал прилипший платок. Она торопливо выполнила церемонию представления.

— Моя тетя Лалли, то есть, миссис Лавиния Гоудж. Лорд Уэллстоун.

Стоуни поклонился и сделал шаг вперед, ожидая, что тетя протянет ему руку в знак приветствия. Но игла по-прежнему двигалась взад-вперед.

— Моя тетя, гм, не говорит, — пояснила мисс Кейн, смачивая платок водой из кувшина на столе.

— Она немая?

— Да провались ты. — Теперь, кажется, к ладони мисс Кейн приклеилась ручка кувшина. — Что такое? Немая? О нет. Она, гм, приняла обет молчания.

Господи Боже, они все-таки католики. Значит, черное одеяние, окутывающее с головы до ног, должно быть вошло в привычку. Мисс Кейн собирается унести свое состояние и липкие пальцы в монастырь. Очень жаль, что пропадет состояние.