Идеальный дизайн. Книга без картинок, но с примечаниями - [19]
Навороты враждебны ясности. Они особенно ощутимы в книге в силу её многодельности, протяжённости, наделённос-ти пространным текстом и литературным содержанием. Характерный пример – избыточная аранжировка вовсе не всегда обязательного колонтитула, превращение его в элемент «бижутерии» для якобы слишком простоватой рядовой страницы. Когда дизайнер опасается, что его вклад недостаточно заметен, тогда в разряд наворотов могут попасть второй цвет и вторая гарнитура, тонированные страницы, рамки и линейки, даже картинки. Ещё очевидней вещественные навороты: вклейки и наклейки, фигурные высечки (48), излишне твёрдые переплёты, металлизированные обрезы, футляры...
Вещественные навороты в книге чреваты её физической неподъёмностью и недоступностью по цене. Впрочем, тема эксклюзива – на очереди.
эксклюзив
Дизайн может запросто шокировать. Года три назад в коротком телевизионном репортаже с МКВЯ в качестве чуть ли не главного события ярмарки была представлена одна единственная книга. Выступление дизайнера (он и представлял) свелось к трём пунктам: переплёт и футляр из редких пород дерева, печать на листочках настоящего сусального золота -впервые в мире, стоимость книги, я не ослышался – двадцать тысяч евро. Нет, к евродизайну этот сюжет никакого отношения не имеет, перед нами чистой воды эксклюзив (49).
Навороты свойственны эксклюзивной вещи по определению, предписаны самим издательским заданием. Вещь действительно исключительного достоинства вряд ли устроит шикующего заказчика эксклюзива. Требуется сотворить нечто заведомо подарочное, роскошное, библиофильское, престиж-
ное (такие категории есть даже в официально принятой типологии изданий). Нужна дорогая вещь для подношений важным персонам, витрин высших достижений, кофейных столиков богатых людей. Нужно удовлетворить запрос путающих прекрасное с затратным. В нашей богатой, но неблагополучной стране таких путаников немало даже среди тех, кому эксклюзив совершенно недоступен.
Эксклюзив – это всегда коллекционный тираж, самые дорогие материалы, именитый дизайнер, шик-блеск. Не обязательно плохой вкус, но эксклюзив нет-нет да и побратается с китчем, нет-нет да и облепится самоварным золотом. Эксклюзивные вещи, такова их природа, частенько обретают физические качества, которых менее всего заслуживают. Дизайнер, ставящий серьёзные задачи, стремящийся к идеалу, «эксклюзивить» не станет. Ибо идеальный дизайн – достояние скромной и по возможности доступной вещи. Для появления хорошей, но затратной вещи нужно более существенное основание, нежели самодовлеющая эксклюзивность. Как ни старайся извлечь существенную пользу из эксклюзивного задания, всё равно в завершённой композиции возобладает чужеродный элемент – деньги.
Сошлюсь на авторитетного типографа, чьё суждение кажется мне излишне категоричным, но резонным и, главное, подкреплённым реальной практикой: «...книга, которая "всего лишь" красива, но ограничена в тираже, не имеет смысла; книга должна быть красива и доступна, что обязывает к возможно более высокому тиражу» (Э.Рудер. Типографика. Москва, «Книга», 1982).
«Красива и доступна» – два добрых слова даны единственным на весь текст Рудера выделением. Труднооспоримый тезис – до чего же не по-нашенски звучит он сегодня! – направлен непосредственно против библиофильских изданий. Интересно, что бы сказал демократичный швейцарец об эксклюзивном шрифте? Каким бы ни был такой шрифт, красивым или безобразным, он недоступен абсолютно. Никто не применит его в каком-то ином качестве, нежели принято у монопольного владельца. Пленённый шрифт не сможет проявиться в разнообразных типографических ситуациях, не сможет обрести полноценный культурный статус. Отдать наборный шрифт в эксклюзивное пользование – значит посягнуть на его типо-графическую ценность.
образы рачительности
Что бы ни говорили в оправдание плохого дизайна, качество никак не связано с материальными затратами. В то же время хорошему дизайну вовсе не вредит экономия материалов и производственных усилий. Рачительность по определению во сто крат основательней и ценнее расточительности. Если этот принцип нарушается, а так у нас обычно и бывает, то лишь потому, что затратные вещи обласканы вниманием дизайнеров, издателей и публики, а скромные – не пользуются культурным покровительством. Почему в русском графическом быту книга в переплёте и с наворотами имеет несоизмеримо больший шанс на конкурсный успех, чем скромная брошюра?
Идеальное, разумеется, несводимо к дешёвому. Между тем образы рачительности волнуют дизайнеров безотносительно к сугубо утилитарным, экономическим соображениям. Есть масса примеров, когда рачительность (не путать с концептуальным минимализмом) превращается в эстетический принцип, когда именно недорогой, экономно использованный материал и самая ходовая технология формируют облик и определяют достоинство графической вещи.
Суровая типографика, тонкая сероватая бумага, неоклеенный переплётный картон, бледноватая печать в одну-две краски, металлическая спираль на корешке, узкие поля-каёмки, стандартный (а не характерный) формат – при соблюдённой технологии полиграфического производства подобное способно очаровывать.
Статья Владимира Кричевского (графический дизайнер, искусствовед) для журнала «Шрифт».
Альбом состоит из 12 репродукций в красках с кратким пояснительным текстом по картинам художников В. Верещагина, А. Кившенко, И. Прянишникова, Г. Дау. Репродукции исполнены в художественных мастерских С. М. Прокудина-Горского в Петербурге.Сохранена оригинальная орфография.
Леонардо да Винчи — ярчайший представитель эпохи Ренессанса, образец «универсального человека», его творчество стало вершиной Высокого Возрождения. Художник, изобретатель, архитектор, инженер, экспериментатор и человек-загадка, Леонардо оставил своим потомкам 120 записных книжек, многие до сих пор не расшифрованы. Его произведения стали каноном, «золотым сечением» всей западноевропейской живописи. Его картины тоже до сих пор хранят тайны. Загадка улыбки Моны Лизы, чудом восстановленная «Тайная вечеря», а сколько еще произведений не найдено, и пока они остаются лишь историей! Леонардо открыл новые приемы живописи (техника «сфумато»), его картины стали символом высочайшего мастерства живописца и графика.В этом альбоме представлено 100 ключевых произведений великого мастера Ренессанса Леонардо да Винчи, навсегда вошедших в историю искусства как бессмертные шедевры.
Египетский музей является самым большим в мире собранием предметов древнеегипетского искусства. В Каире, в здании, построенном в 1900 на известной площади Тахрир, представлены почти 120 тысяч экспонатов всех исторических периодов Древнего Египта, а самые «молодые» из них насчитывают около двух тысяч лет. Среди них особую ценность представляют 27 мумий фараонов и членов их семей.Обложка: «Золотая маска мумии Тутанхамона».
Сюрреалисты, поколение Великой войны, лелеяли безумную мечту «изменить жизнь» и преобразовать все вокруг. И пусть они не вполне достигли своей цели, их творчество и их опыт оказали огромное влияние на культуру XX века.Пьер Декс воссоздает героический период сюрреалистического движения: восторг первооткрывателей Рембо и Лотреамона, провокации дадаистов, исследование границ разумного.Подчеркивая роль женщин в жизни сюрреалистов и передавая всю сложность отношений представителей этого направления в искусстве с коммунистической партией, он выводит на поверхность скрытые причины и тайные мотивы конфликтов и кризисов, сотрясавших группу со времен ее основания в 1917 году и вплоть до 1932 года — года окончательного разрыва между двумя ее основателями, Андре Бретоном и Луи Арагоном.Пьер Декс, писатель, историк искусства и журналист, был другом Пикассо, Элюара и Тцары.
Надоело быть Media Sapiens, которым управляют манипуляторы? Хотите сами воздействовать на толпу? Мечтаете стать медиатворцом? Это просто! Научитесь делать сюжет новостей - и вы сумеете править миром. Прочитав эту книгу, вы не только сможете работать репортером в редакции телевидения, но и узнаете механизмы влияния новостей на общество. Руководство для начинающих тележурналистов, которые мечтают работать в службе новостей и снимать потрясающие сюжеты.
Из колоссального количества рисунков М. Зичи, хранящихся в Эрмитаже, для выставки отобраны 105 произведений. Большая часть их носит официальный характер, отражая деятельность Зичи как придворного художника, выполнявшего заказы Двора на протяжении многих лет. Поскольку интерес к театру при Дворе был велик, в каталоге приводится серия рисунков, посвященных театральным постановкам и шарадам. В состав выставки вошли также некоторые жанровые зарисовки, сделанные на досуге для себя или частных лиц. Авторы каталога приносят глубокую благодарность научному сотруднику Эрмитажа Сергею Альбертовичу Летину, оказавшему помощь в идентификации ряда персонажей.