Идеальность - [5]

— Тут налево, мать, — произнёс он.

Лера свернула, проехала через небольшой пролесок. Справа и слева растянулись железнодорожные пути. На кладбище можно было попасть только по этой грунтовой дороге, параллельно которой вилась вытоптанная сотнями ног тропинка.

Почти сразу за пролеском дорога заканчивалась — тянулись две колеи примятой травы. Еще через две сотни метров начиналась гравийная стоянка. Туда Лера и свернула.

− Автобуса еще нет, рановато, − сказал Пашка, щурясь от редких лучей солнца, пробившихся сквозь низкие серые облака. — Как думаешь, под дождь попадем?

Лера припарковалась и тоже закурила. За ночь уже высосала штук семь сигарет и выпила две чашки крепкого кофе. В пять утра забылась быстрым сном, когда не разобрать, где явь, а где грёзы, потом проснулась со знакомым ощущением безнадеги. Такое уже случалось раньше — и довольно часто — но нынешнее ощущение было самым сильным за год или даже два. Хотелось наглотаться таблеток и уйти в сновидения навсегда. Спасаясь от щемящего чувства, Лера выскочила на улицу и наворачивала километры на машине вокруг дома, пока не рассвело. Потом дозвонилась Паше и вывалила на него столько информации, сколько не вываливала, наверное, никогда. Он, стоит отдать должное, соображал быстро, втолковывал уверенно и как-то незаметно продавил решение ехать на похороны. Без него Лера бы не поехала.

− Я влипла, − сказала она, поглядывая на Пашку в зеркале заднего вида.

О, эта спасительная привычка делиться с другом проблемами.

Он пожал плечами и спросил:

− Насколько сильно?

− Трахалась с женатым парнем. Понимаешь, мы как кролики. Целый год.

Паша снова пожал плечами.

− Я не мастер утешать или вправлять мозги, да? Но я тебя хорошо знаю. После того, что случилось, трахайся с кем хочешь — никто не осудит.

Он имел в виду наркотики, депрессию, алкогольную зависимость, съемки в порно — длинный вонючий шлейф, тянущийся с две тысячи девятого года.

− Этот парень, с которым я встречалась, умер позавчера утром. Это Денис, про которого я рассказывала. Муж моей старшей сестры. Накуролесила, да? А потом мне позвонили с его рабочего телефона. И молчали в трубку.

Пашка неопределенно хмыкнул.

− Ты как каучуковый мячик, который бросили в комнату, полную стеклянной посуды, — сказал оен. — Я даже не знаю, жалеть тебя или нет.

− Не надо жалеть. Зачем ты меня вообще уговорил приехать?

Пашка пустил дым носом.

− Потому что вы родственники, − сказал он. — Не скажу, что вы дружно и тесно общались, но есть такой странный парадокс в этом мире: смерть объединяет и уравнивает. Сечёшь, о чем я? Когда ты валялась в клинике после смерти ребенка и нервного срыва, сестры приезжали к тебе. Когда Вика вляпалась в ту неприятную историю с мужем — вы тоже помогали. Всё закономерно. Круговорот родственников в природе.

− У тебя самокрутка с коноплей?

− Нет. Просто немного выпил рано утром. Не думал, что ты позвонишь. Но суть проста: как бы кто себя ни вел, на кладбище все едины. Скорбь и слезы на лицах, неторопливые движения, мысли о смерти. Вон, смотри, первые похоронные ласточки.

Он кивнул в сторону тропинки. Из-за кустарника показалась пешая процессия — несколько пожилых людей, одетых в черное, элегантное. Дальние родственники Дениса или вроде того.

− Они печальны, − продолжил Пашка, — потому что прожили долгую жизнь и понимают, что смерть близка. А чьи-то похороны — это еще один кирпич в их дороге на ту сторону.

− Ты меня вгонишь в ещё больший стресс.

— Моя дорогая, стресс — это реакция организма на что-то новое. Так что переживешь. Не в первый раз.

— Уж поверь, я постараюсь.

Лера вышла из салона, во влажную духоту осеннего утра. Свет был рассеянный, тяжелый, от него болели глаза. Ощущалось скорое начало грозы. Пожилые люди — две бабушки и дедушка — помахали ей. Лера ответила.

Невыносимо захотелось уехать. А ещё она поняла, что скоро увидит Дениса мертвым, в гробу.

В её воспоминаниях он застыл на пороге квартиры, посылая привычный, почти традиционный воздушный поцелуй на прощание. Кто же знал, что они действительно видятся в последний раз?

Пашка тоже выбрался на улицу, тяжело дыша, не выпуская из пухлых губ самокрутку. Когда-то Пашка был спортивного телосложения, «качок», мечта всех девчонок местного юридического института, холёный парень с модной стрижкой, умный и начитанный — на коне! Сейчас он мог соблазнить разве что библиотекарш. У него появилось пивное брюшко, нависающее над портупеей, постоянно краснели щеки, была одышка, а еще из горла то и дело вырывался хриплый кашель, как у туберкулезника. Острый ум, конечно, остался. Но кто его ценит в современном обществе?

− Напомни, когда ты забросил тренировки? — спросила Лера.

− Как только понял, что смысл жизни в другом, − ответил Паша. — Красивое тело не важно. Если хочешь, можно сдохнуть в любой момент. А ты все еще бегаешь по утрам?

− Иногда надоедает. Но стараюсь держать себя в тонусе.

− Смотри, − сказал Паша. — Главная процессия.

Из пролеска, громыхая, выкатил зеленый глазастый «ПАЗ». Следом за ним еще несколько машин. Лера увидела черный «Лексус» Дениса. Формально он принадлежал жене, но Денис любил хвалиться, что куплен «Лексус» был на его деньги. Теперь вот жизнь расставила все по местам.