Идеальная жена - [96]

— Смейся, смейся, коварная, — патетически произнес он, и она рассмеялась, а он споткнулся и уронил ее на кожаный диванчик кареты. Генри тоже рассмеялся и помог Энн подняться.

— Энн, теперь, когда мы с тобой муж и жена, ты должна научиться управлять своей чувственностью, — сказал он достаточно громко, чтобы услышал лакей.

Энн с обожанием посмотрела на Генри и игриво шлепнула его по руке.

— Не время и не место говорить об этом, Генри, — сказала она, бросив смущенный взгляд на слугу, который делал вид, что все это его совершенно не касается.

Генри выпрыгнул из кареты, порывисто подхватил Энн на руки, отчего ее юбки взметнулись, открывая взору белые шелковые чулки. Смеясь, Энн попыталась оправить свой юбки, потом оставила это бесполезное занятие и обняла Генри за шею, положив голову ему на плечо.

Дверь открылась, как только они подошли к ней. На них смотрел улыбающийся дворецкий.

— Харлоу, — радостно воскликнул Генри, — познакомьтесь с миссис Оуэн! — Он все еще держал Энн на руках.

— Мадам, — торжественно поклонился седовласый дворецкий.

— Поставь меня на ноги, — прошептала Энн на ухо Генри.

Он не послушался.

— А это — миссис Крафт, экономка.

Энн пыталась и в таком смешном положении сохранять какое-то достоинство, но Генри, пользуясь тем, что его рука спрятана под ее пышными юбками, ущипнул ее за бедро. И ее приветствие миссис Крафт, женщине на вид очень чопорной, прозвучало как неприличный писк. В ответ на это Генри разразился хохотом. В первый раз за все время их знакомства Энн видела, что Генри по-настоящему счастлив, и радовалась тому, что она была причиной этого счастья.

— Пришлите ужин наверх, когда мы позвоним, — приказал Генри, поднимаясь по лестнице с Энн на руках. Он даже не сбился с дыхания, пронеся ее до двери в конце коридора, где нехотя поставил Энн на ноги.

— Ты можешь поменять в этом доме все, что тебе будет угодно. У меня есть только одно условие, — сказал он так серьезно, что у Энн замерло сердце. — Ты можешь завести свою гостиную, свой будуар и все, что захочешь, но я хочу, чтобы у нас была общая спальня. Я хочу, чтобы ты всегда спала со мной в одной постели. Каждую ночь.

Энн так обрадовалась, что с трудом удержалась от смеха.

— Я согласна, — кивнув, сказала она.

Он открыл дверь, и они оба, не сговариваясь, взглянули на большую кровать в дальнем углу комнаты. Остальная мебель также была массивной и выдержанной в строгом стиле. Дерево и кожа — все в красно-коричневом цвете, включая и кровать из орехового дерева под темно-красным бархатным балдахином. В комнате жарко пылал камин.

— Если ты голодна, я могу вызвать горничную.

Энн покачала головой — она вдруг поняла, что от беспричинного страха у нее дрожат коленки.

— Мне, наверное, нужно… — прошептала она. — Раздеться. Может быть, горничная поможет мне? — Она старалась не смотреть на Генри. — И я полагаю, тебе понадобится камердинер, чтобы… — она замялась, — чтобы подготовиться… ко сну.

На лице у Генри расцвело такое выражение любви, которого Энн до сих пор у него не видела. Он подошел к ней, взял в ладони ее лицо и нежно поцеловал.

— Я думаю, что сегодня мы обойдемся без их услуг.

Энн решила, что не должна так нервничать. Последние несколько недель в ее воображении они только и делали, что целовались. Но сейчас все было по-другому. Сейчас должно было произойти то, к чему все их поцелуи были только прелюдией. Вот сейчас это случится. Господи!

— Начинаешь ты, — сказал Генри, подняв подбородок. — Развяжи мне галстук.

Энн посмотрела на затейливый узел и спросила:

— Кто его завязывал?

— Камердинер Алекса. А почему ты спрашиваешь? Неужели такой сложный узел?

— Да, — она трясущимися пальцами пыталась развязать галстук, а не затянуть его еще сильнее. И когда ей это удалось, она с облегчением вздохнула.

— Теперь — я, — сказал Генри. — Повернись. — Он очень медленно начал расстегивать длинный ряд мелких пуговиц на ее платье, — Вот что я сделаю, — словно удивляясь, тихо сказал он и прижался губами к ее обнажившемуся плечу. Эта ласка мгновенно отдалась страстным желанием в груди Энн и в тайном местечке в низу живота.

Через каждые три-четыре пуговички Генри останавливался, чтобы поцеловать и приласкать ее нежную спинку. Наконец, весь длинный ряд пуговиц был расстегнут. Если бы Энн захотела, то смогла бы одним лишь движением плеч освободиться от платья. Но она не стала делать этого и повернулась к Генри. Жадному взору Генри открылся верх тонкой батистовой сорочки, под которой соблазнительно круглилась грудь. Его глаза замерли на этих очаровательных кремовых холмиках. Энн услышала, как он глубоко вдохнул.

Энн отважно сняла с Генри пиджак и отбросила его в сторону. Потом, прикусив нижнюю губу, расстегнула пуговицы его жилета. Генри стоял, не двигаясь, только дыхание его участилось, когда она дотронулась до его крахмальной сорочки. Энн осторожно расстегнула пуговицы, обнажив его мускулистый, слегка покрытый мягкими курчавыми волосками торс.

— Ах! — вырвалось у нее восхищенное восклицание, когда она положила руку ему на грудь и почувствовала, как напряглись мышцы. Она с восторгом смотрела на свое открытие, поскольку еще ни разу в жизни не видела мужской груди. Перебирая пальчиками мягкие волоски, Энн улыбалась от невыразимого удовольствия. Вдруг Генри остановил, ее ласки, накрыв ее руку своей ладонью.