Идеальная война - [17]

— Вполне может быть, — дипломатично согласился Мастерс.

— Я не удивилась бы, если бы они оказались теми, кто снабжает гоффелей моего мира оружием.

— Кого?

— Гоффелей. Членов Лиги Освобождения Гибсона. Сами партизаны называют себя логовцами. В городе Портенте — оплоте цивилизации на Гибсоне, позвольте вас в этом уверить, — их называют гоффелями.

— Так вы думаете, что регуляне снабжают ЛОГ? Это было бы... Она рассмеялась:

— О-о-о, так ты можешь быть серьезным? Я только пошутила, сэр Мастерс. Нет. У меня нет никаких доказательств. Наставник Мартиал Риан убежден, что кто-то за пределами нашего мира снабжает их... Ах, извините! Я даже не знаю, знакомы ли вы с положением на моей маленькой планете.

— Меня совсем недавно познакомили с ситуацией. Решено, что меня направят на Гибсон вместе с наставником Блейном, и он объяснил...

При упоминании имени Блейна ее лицо скривилось в гримаске.

— Что с вами?

— Блейн — противный маленький человечек. А сейчас послушай меня, рыцарь, красивый во всем, кроме ужасного красного носа, — этот человек неприятен. Убеждая тебя в этом, я не имею никаких доказательств. Но если перед этим я шутила по поводу Регулуса, то сейчас совершенно серьезна. Есть в нем что-то неприятное и даже отталкивающее. Он в самом деле умен. Отстраняется от всего, как непричастный, интересуясь только «Словом Блейка». (Мастерс кивнул.) Но в голове у него намного больше, чем у всех нас.

Графиня схватила Пола рукой за кисть и увлекла в глубокую нишу. Там она положила свои пальцы на его бедро:

— Довольно о политике, давай-ка познакомимся поближе. Если ты собираешься быть гостем моего мира, то мне нужно побольше узнать, что тебе нравится.

— Кстати, капитан-генерал ищет тебя. Он хочет познакомиться с твоими заключениями о войне на Гибсоне. Я уверен, что твой рассказ заинтересует его.

Графиня нахмурилась, на ее лбу появились морщины.

— Несколько месяцев назад я доложила ему все подробности. Что еще он хочет об этом узнать?

— О том, что вооруженные силы лоялистов Гибсона находятся под командованием наставника Мартиала Риана, он никогда не слышал. Это его поразило.

— Я написала ему об этом несколько месяцев тому назад. Я отчетливо помню, как писала рапорт.

— Он никогда не получал его.

— Гм-м-м... Странно. Должно быть, здесь, во дворце, произошла изрядная путаница. Я не могу представить, чтобы Ком-Стар — я имею в виду «Слово Блейка» — не отправил поручение гиперимпульсным генератором по всем правилам.

— Он еще просмотрит свои досье. Пойдем, я провожу тебя до кабинета, и там мы обо всем переговорим.

Мастерс собрался покинуть альков, но она потянула его обратно:

— Что с тобой? Сколько можно думать о войне? Не пора ли остановиться?

— Кстати, моя леди, по-видимому, у вас есть своя собственная навязчивая идея.

— Да, но моя идея не... Она попросту намного веселее.

— Идеи у нас разные, но одинаково завлекательные.

— Хорошо, я полагаю, мы все должны искать какое-нибудь облегчение от скуки.

Она сунула палец в рот и провела им по зубам, внезапно задумавшись. Изменение ее поведения возбудило у Мастерса интерес:

— Что вы понимаете под скукой?

— Что? Вы не слышали? О Боже, что за человек! Здесь все скучают, по этой причине я так озабочена поисками партнера по кровати, и по этой же причине наша раса вымирает и воюет. Вы знаете, что мы вообще не из этих мест? — Ее тон изменился: он не стал безусловно серьезным, но было очевидно, что она излагает что-то, в чем абсолютно уверена. — Мы знаем почти все: почему светят звезды, как мгновенно связаться через световые годы, как устроен атом и что он делает. Мы знаем все это. Единственное, кого мы плохо понимаем, — это человек. Мы вне всего этого. Биолог или доктор знает все о человеческом теле, за исключением того, почему он биолог или доктор. Мы не вписываемся во Вселенную никаким доступным и понятным нам способом, поэтому мы не знаем, что нам делать с собой.

Мастерс был явно озадачен:

— Но мы же здесь.

— Верно, но мы весьма запутались в понимании себя как целого. Если бы только мы могли придумать какую-нибудь модель попроще. Но мы не можем. Мы — странные гости Вселенной, единственный объект во всем космосе, который задумывается, что будет делать утром, когда проснется. Я не знаю, что мне делать с собой, поэтому я прыгаю в кровать. Ты выпускаешь ракеты. Мы получаем наши острые ощущения и на какое-то время чувствуем себя лучше. Но даже мне приедается секс — со временем возбуждение слабеет, поэтому я ищу новых партнеров, новые сочетания, новые позиции. Как ты думаешь: нам как расе никогда не наскучит то, как мы убиваем людей? Не по этой ли причине мы продолжаем изобретать новые способы убийства?

— Это не одно и то же.

— Ну да. Ты считаешь, что это некий вид неизбежного прогресса...

— Нет... Она рассмеялась:

— Это все одно и то же. Мы все начинаем скучать. Нам нужно новое острое ощущение, что-нибудь, чтобы встряхнуть нас, чтобы мы почувствовали себя больше чем просто гостями в этом мире. Дорогой, в течение столетий боевые роботы обеспечивали нас весельем и играми. Но люди когда-нибудь захотят новых стимулов, новых ощущений. Больше разрывов, большую дань смерти. Обычно, чтобы освободиться от тоски, люди отправлялись в путешествия. Но мы совершили путешествия к тысячам звезд и поняли, что остались все теми же людьми. Еще мы всегда стремились к сексу, и он мне нравится. Но у меня особый аппетит, и даже для меня секс начинает терять свою остроту. А знаешь, что мы всегда можем делать лучше, чем делали до этого? Бомбы.