Идеальная пара …или идеальная ложь? - [55]

Она все еще была на своем месте, но казалось, собирается снова вскочить со стула. У нее дрожали руки, лицо побледнело, приняв какой-то бело-серый оттенок. В комнате воцарилась тишина. Затем Хелена откашлялась.

– Ладно. Давайте пока оставим это, – сказала она. – Есть еще одна вещь. Мы получили доступ к вашим медицинским записям и обратили внимание, что много лет назад у вас была тревожная депрессия. Можете рассказать нам немного об этом?

Джемма устало вздохнула. Хелена отметила, что она выглядела истощенной: темные круги под глазами теперь проявились еще интенсивнее, а кожа стала совсем бледной.

– Это было связано с работой. Я работала газетным репортером в то время, работа была связана с большими эмоциональными нагрузками. Я оставила эту деятельность в прошлом. Теперь я в порядке. Быть внештатным журналистом гораздо лучше, потому что можно контролировать свою нагрузку. Я могу не брать слишком много работы. И опять-таки, как это связано с исчезновением Дэнни? Мы с ним тогда еще даже знакомы не были! – ее слова были вызывающими, но звучали они очень печально, голос был низкий и монотонный.

Хелена посмотрела на Девона, который еле заметно кивнул. Пришло время все заканчивать. И они отпустили Джемму О'Коннор домой, чувствуя, что ничуть не продвинулись после этого допроса.

– Вот возьми, – Девон вернулся с двумя дымящимися кружками. Хелена с благодарностью взяла одну из них, ей нужна была сейчас хоть капля кофеина. Сделав пару глотков, она поставила кружку на стол.

– Итак, теперь мы ждем результатов экспертизы по дому О'Конноров. Может быть, это поможет нам понять, куда двигаться дальше, Девон, потому что пора уже перестать топтаться на месте.

Он вздохнул.

– Я знаю, босс. И я знаю, что ты думаешь о Джемме О'Коннор. Там много того, что указывает на нее, но все складывается не очень логично. Кстати, обрати внимание, что она все еще говорит о нем в настоящем времени. Я подумал об этом, когда ходил за чаем. Помнишь ее слова: «Я – метр шестьдесят четыре, и он – метр восемьдесят два». Это мелочь, конечно, но все же указывает на то, что она верит: он еще жив. Иначе она говорила бы о нем в прошедшем времени.

Хелена снова подняла кружку.

– Я знаю. Я тоже это заметила. И если она убила его в той квартире, то должна обладать неимоверной силой. Как бы она смогла его побороть без посторонней помощи? Может, когда он спал? И как она решила вопрос с телом? У меня нет идей по этому поводу. Но она умная женщина, Девон. Она журналист, а они все очень хитрые ребята. Мы не можем позволить ей обмануть нас, – она сделала глоток и поставила кружку. – Кроме того, у нее было психическое заболевание несколько лет назад. Она говорит, что теперь в порядке, но откуда нам знать, что это так и что ситуация не усугубилась, заставляя ее творить ужасные вещи, а потом об этом забывать например? Мы не можем ничего воспринимать как должное, на кону слишком многое. Я имею в виду, что у нас потенциально на руках уже четыре убийства. Четыре, а может быть, и пять. Нам нужно найти тело Дэнни О'Коннора. Потому что он мертв, Девон. Я знаю, что это так. И я все еще думаю, что его умная маленькая жена знает гораздо больше, чем говорит.

Глава 17

– Ну, большое спасибо. Спасибо за то, что ничем не по могли!

Я прервала вызов и бросила свой телефон на диван, на который неспешно опустилась сама. Только что я пережила целую гамму эмоций – от стыда до ярости. Вот черт! Что со мной не так? Я снова потеряла самообладание перед полицейскими, как тогда в полицейском участке, когда мне задавали все эти нелепые вопросы. Я должна научиться держать себя в руках.

– С кем ты разговаривала? Журналисты все еще там, их, кстати, намного больше, чем прошлым вечером, – в дверном проеме появилась Ева, ее длинные волосы были заплетены в косу, в руках она держала откусанное яблоко. За ней появился Альберт, он пробежал через комнату и уселся у моих ног, уткнувшись головой в мои колени.

– Ну, привет, – сказала я ему и погладила его влажный нос, а затем повернулась к Еве.

– Это была полиция. Я позвонила им, чтобы сказать, что мы под осадой прессы и даже не можем открыть входную дверь, не получив миллион ослепляющих вспышек фотокамер в лицо. Но дежурный сержант, или кто там у них был, сказал мне, что они ничего не могут сделать, если только репортеры не проникнут к нам в дом и не начнут причинять ущерб нашей собственности. Я разозлилась и бросила трубку. Теперь я чувствую себя очень паршиво.

Ева пересекла комнату, положила недоеденное яблоко на тарелку, которая стояла на журнальном столике, и села рядом со мной.

– О, милая, они поймут. Ты находишься под сильным давлением, особенно после вчерашнего вечера. И ты ведь сама знаешь, что прессе не запрещено дежурить возле дома, не пересекая частную территорию. К сожалению, мы ничего не можем с этим поделать.

Она сжала мою руку, и я вздохнула:

– Я знаю. Просто у меня уже больше нет сил выносить все это, Ева. То, что творится… Все только сильнее запутывается. Мне кажется, они больше не пытаются найти Дэнни живым. Я думаю, они абсолютно убеждены, что он мертв и что я имею к этому отношение. И к другим убийствам тоже. Я серьезно тебе говорю. Два убийства в Лондоне и еще два в Бристоле. И они полагают, что, так как у меня когда-то была тревожная депрессия, я вполне могу быть психически больной. Представляешь, Ева?! Они