Идеализм-2005 - [7]

— Дверь хорошая, Елена Васильевна.

— Да, Андреич, дверь что надо.

— Хотя во Втором Бункере тоже дверь та еще стояла. Гопники Киллера все равно спилили.

— Роман Андреич, об обороне обязательно подумаем, как обустроимся.

— Да уж придется, — Рома усмехнулся, — а то за нас подумают.

За дверью послышалось движение. Потом щелкнул замок.

— Слава Паэтии! — на пороге перед нами стоял щуплый невысокий парень в синем бомбере. Он заметно картавил, поэтому получилось не «Партии», а «Паэтии».

Рома и Лена прошли внутрь.

Когда я поравнялся с парнем, он протянул мне руку.

— Скиф, — представился он.

— Леха.

— Хорошо, Леха, проходи.

Интонация моего нового знакомого была немного глумливой. Мне это не понравилось.

За дверью начинался длинный коридор. На стенах, покрытых обоями «под дерево», висели примитивные натюрморты в рамках. Пошлость и безвкусие российской буржуазии, как они есть.

— Совсем убого как-то, — Лена улыбалась и морщила лоб одновременно.

— Искусство висит. Пусть нацболы к культуре приобщаются, — засмеялся Рома. Он открыл дверь в зал. — Здравствуйте, Владимир Ильич.

— А, привет!

С черного дивана поднялся высокий человек средних лет с большими темными глазами. Черные волосы были слегка тронуты сединой. Всем своим видом он, Владимир Линдерман, или Абель, латвийский эмигрант и фактический политический руководитель Партии, напоминал революционера-подпольщика начала прошлого века. Кроме него в комнате находился короткий бритый качок в зеленом бундесверовском свитере. В тяжелых ботинках качка красовались отглаженные белые шнурки. Это было немного комично с учетом еврейского происхождения Абеля.

— Чай хотите? — спросил качок.

— Да, хорошо было бы, — ответил Рома.

Крепкий нацбол щелкнул электрочайником. Мы взяли стулья, сели вокруг стола.

— Какие впечатления от штаба? — спросил Абель.

— Второй Бункер эстетичнее, конечно, был, — Рома высказал общую точку зрения.

— С одной стороны — да. С другой, мы вроде как серьезная организация. Если уж штаб делаем, то пусть таким будет. Картины эти снимем нахуй, нормально будет выглядеть. Сюда и журналистов позвать не стыдно, и просто людей неполитических приглашать можно. А в остальном — жить тут можно.

— О безопасности надо будет подумать, — заметила Лена.

— Это да, подумайте, — Абель посмотрел на нее.

— От метро далеко, — сказал Рома, наливая кипяток в чашку. — Во дворах этих нас поубивать всех к хуям могут.

— Ну, так-то везде могут. Нападали и на старый Бункер, и на горком КПРФ, — Абель повернулся к командиру отделения, — а горком в двух минутах ходьбы от «Автозаводской». С этим просто жить приходилось и придется еще.

— Да заебались уже все, наверное, за прошедший год с этим жить, — Рома замолчал на секунду, — Бункерфюрером Кирилла Борисовича мы назначим, — продолжил он, — он тут устроит Ordnung. Чтобы бухие регионалы не валялись нигде.

— Это вам виднее, — Абель уставился с едва заметной улыбкой в стол, — тут вот пока только двое оренбуржцев живут.

Он и сам был бездомным, несмотря на пост в Партии. Вписывался у тогдашнего пресс-секретаря организации Аверина.

Мы обошли помещение. Несколько комнат, кухня, туалет и прочие бытовые удобства.

— Нормально, хоть и внешне убого, — Лена подвела итог наблюдениям.

— Ничего, Елена Васильевна, главное, нацбольский дух чтобы был.

— Это точно. Что скажешь, Леха?

— Да вообще отлично все, по-моему, — ответил я, почесав нос. — Революцию и тут можно делать. Мне все нравится.

— Не знаю, сколько мы продержимся, — сказал Рома. — Второй Бункер муcoрa пришли штурмовать через год, а нашисты еще раньше. Но пока мы тут, надо по максимуму помещение использовать. Может быть, действительно что-то толковое вокруг этого вырастет. Собрание через две недели проведем. Следующий исполком тут тоже во дворах надо бы собрать. Осмотримся, подумаем об обороне. В общем, у Московского отделения новый проект появился.

— Да. — Лена улыбнулась и кивнула.

Вера и радость светились в ее глазах, и в глазах Ромы. «Все хорошо и правильно». — думал я, глядя на них.

* * *

Дисплей моего «самсунга» загорелся: «Под Бункером менты, общая тревога. Сбор на "Каширской"». Сообщение пришло с номера Ромы. Такие смс, без всяких кодов, рассылались участникам исполкома только когда предполагалась срочная общая мобилизация и никакой секретности уже не требовалось.

Я был в универе. До конца пары по истории Древнего мира оставалось десять минут.

Быстро разослал сообщения нацболам моего звена. Минуты превратились в одно затянувшееся «на старт, внимание, марш». А потом — только вперед, к хорошим делам. Я бежал с пятого этажа первого гуманитарного корпуса вниз по прокуренной лестнице, на бегу натягивал бомбер поверх бундесверовки. Вокруг толпились студенты с моего потока, мои приятели и знакомые. Но их присутствие уже не имело значения. Как минимум двое из них неоднократно проявляли сочувствие к НБП. Но подошел бы я сейчас к ним, сказал бы: «Ребята, такие дела, у нас новый штаб, мы там не успели даже обустроиться, уже менты штурмуют. Надо делать что-то, погнали». И какой бы ответ я услышал?

— Не могу, домашнее задание, мама не пускает.

И взгляд, каким смотрят на абсолютно ебанутых. Так что идите уж вы на хуй, маловеры. Не для вас наши мистерии.