Идеализм-2005 - [4]
— Хорошо. Что скажешь, Елена Васильевна? — Рома повернулся к Лене.
— Будем работать, что тут еще сказать.
— Леша, а у тебя в Восточной бригаде есть еще ребята, которые этой темой могли бы заниматься? — глаза Ромы блестели за очками.
— В бригаде?
— Да.
— Есть парень один. Только в Партию вступил. Молодой, ему семнадцать, как и мне. Студент из Мордовии. Кличка Дарвин. Зовут Серега.
— Почему Дарвин?
— Не знаю, представился так.
— Ладно, не суть важно. Подтягивай тогда его потихоньку тоже со временем. Так… — Рома запнулся на секунду. — Женя у вас командир.
— Да, она. Хорошая девушка, отличный бригадир.
— У тебя время есть плотно бригадными делами заниматься?
— Найду.
— Хорошо. Мы тебя, короче, заместителем Жени тогда назначаем. Пора тебя к московским делам подтягивать, благо только хорошее про тебя слышали. Будешь ей помогать по бригаде. На следующий исполком вместе приходите. Послезавтра. Встречаемся рядом с Макдоналдсом на «Проспекте Мира». В семь вечера.
— Понял. У Жени раньше был заместитель, Марина, та, что из Арзамаса. Но она слилась куда-то. Вы ее знаете точно.
— Знаем. Раз слилась, то тем более тебе теперь заместителем быть.
— Да.
— Хорошо. Елена Васильевна, мы все обсудили?
— Да вроде все, Роман Андреич. Леха, мы на следующем исполкоме скажем, где и когда по нашей теме встретимся. По акциям.
— Понятно.
— Ну все, пошли тогда.
Мы вышли на улицу, Рома и Лена закурили.
— Леха, скоро мы начнем такие дела делать, все тут нахрен перевернем, — Рома мечтательно огляделся, — столько всего впереди. Сейчас тут только в Московском отделении снова освоимся, и начнется.
— Да, скорее бы. Круто будет, — я преданно посмотрел на Рому. Он был выше, и я смотрел снизу вверх.
— Тебе куда ехать?
— По кольцу до «Курской» и оттуда до «Первомайской».
— Точно, ты ж с Восточной бригады. Мы тут еще погуляем с Еленой Васильевной немного.
— Понял. До встречи тогда. До послезавтра.
— До встречи. Слава Партии!
— Слава Партии!
Я спускался в метро. Головокружение от счастья прямо какое-то наступило. «Эти люди будут делать революцию, они поведут нас в настоящие бои. И они доверяют мне, — думал я, в меру патлатый, худощавый, сильно неуверенный в себе семнадцатилетний нацбол. — Теперь как будто в Боевую организацию эсеров приняли, осталось только самому как Егор Сазонов или Иван Каляев[5] стать. Рома и Лена — все, остальное — ничто».
Когда я доехал до «Курской», было около восьми. Час пик, полно народу, толкучка, мелодии музыкантов из перехода. Я остановился, прицепил к бомберу партийный значок. Весело зашагал по переходу.
Неделей раньше я видел Рому на суде по делу о захвате Администрации президента. Тот осенний день заслуживает отдельного рассказа.
Наш бригадир Женя З. назначила стрелу Восточной бригады рядом с метро «Университет». Туда я собирался подойти, отсидев половину первой пары.
Было почти по-летнему солнечно. Недалеко от круглого вестибюля мели асфальт таджики в оранжевых жилетках. От ларьков остро пахло беляшами и шаурмой. Туда-сюда спешили студенты и интеллигентные москвичи постарше.
Женя З., красивая, высокая девушка из Рязани с большими голубыми глазами, как у персонажей аниме, и каштановыми волосами, стояла рядом с выходом.
— Привет! Вроде не опоздал, — я резко остановился рядом с ней. — С пар бежал.
— Все нормально, Леша, ты успел. Алина еще должна подойти, но что-то опаздывает. Пять минут подождем, потом выдвигаемся.
— Понял. Женя, вот и она! — нацболка как раз выходила из метро.
— Привет, Алина! — поздоровалась с ней Женя. — Мы как раз тебя вспоминали.
— Привет! Молодцы, что могу сказать, — она улыбнулась. — Привет, Леша!
— Привет! Как дела?
— Да отлично все.
— Ну, все, звено в сборе, — пошутила Женя З., — больше никого сегодня быть не должно. Можно идти. Леха, ты ведь дорогу знаешь?
— Знаю, на суд с универа уже в который раз иду.
— Долго топать?
— За полчаса дойдем. Или минут за двадцать, если быстрым шагом.
— Отлично. Леха, веди.
— Ага.
— Как в универе дела? — спросила меня Женя З., когда мы тронулись.
— Отлично, сдал вчера реферат про финикийцев, — я смотрел вниз, на желтые листья, которые сбивал в стороны с асфальта своими черными гриндерами. Почти всегда смотрю в землю, когда иду.
— И что ты написал про этих финикийцев? — большие глаза Жени смотрели на меня с притворным удивлением.
— вообще они отвратительные были какие-то. Детей в жертву богам своим приносили. Особенно Баалу-Хаммону, — я старался отвечать по-простецки, но получалось как-то витиевато, заумно. — Когда в школе про Пунические войны читал, как-то больше за Карфаген был. Карфаген ведь фиикийской колонией был сначала. Сочувствовал им, как проигравшим, наверное. А сейчас думаю, да и хуй с ними, проиграли — и хорошо.
— Харчиков[6] еще на митингах про Карфаген поет, — расхохоталась Женя 3.
— Да, и он тоже. Я финикийцев от этого не начинаю больше любить.
— Я письмо от Вовы Тюрина получила, — Женя стала серьезнее. — Сегодня покажу ему, что дошло.
— Мне рассказ его в «Лимонке» как-то так, — ответил я. — Написано хорошо, выразительно. Но не революционно как-то. Юмор есть, а революционности нет. Захватили Администрацию президента, но массовые беспорядки устраивать не хотели, кто-то там еду искал в кабинете. Что за фигня, что за фантазии. Понятно, что юмор и все такое. Но не то, как по мне.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.