Идеалист - [57]

— Ты как всегда категорична, и это не так уж плохо… Но на чем основана твоя уверенность?

— На жизненном опыте. Но я могу, если хочешь, дать тебе и теоретическое объяснение. Видишь ли, когда молодые люди влюблены, они не знают трудностей, а собственные силы преувеличивают…

— Вероятно, — согласился Илья, ни на секунду, впрочем, не допуская, что это может относиться и к нему, — только при чем тут национальность?

— А при том, что, когда женятся люди разных стран, обычаев, убеждений, привычек, тогда помимо обычных проблем возникают такие… Да что там! Когда первая жажда утолена, когда молодые супруги, если можно так сказать, насытились друг другом, они впервые начинают смотреть на предмет своей любви в реальном свете, то есть — замечать слабости, недостатки и даже пороки, на которые не обращали да и не могли обращать внимание — в особенности при сильном чувстве…

Звонок заставил их возвратиться в зал. Тут они вполне насладились муками несчастного отца несчастной дочери и отправились пешком домой. Вначале, выйдя из театра, Елена Павловна прошлась по адресу полноты и возраста Джильды, хотя сама вполне могла бы поспорить с ней в этом вопросе, затем сказала:

— О чем, бишь, я говорила в антракте?

— Ты развивала мысль о том, как смешанный брак усугубляет неисчислимые проблемы молодой семьи.

— И напрасно, вы, юный философ, иронизируете…

— Ну, ну, прости меня, мне очень даже интересно…

— Быть замужем, потерять мужа, вырастить двух сыновей, прожить несколько лет за границей — поверь, это немалый опыт, к которому стоит прислушаться. Ты даже теоретически не можешь себе представить, какая это трудная задача — построить настоящую семью, способную выдержать все прихоти судьбы. Знаешь, даже самые любящие люди иногда просто ненавидят друг друга. За что? За совершенно ничтожную слабость, привычку… А когда разные национальности, жизненные уклады… Ты был еще маленьким, да и прожил с нами в Венгрии всего два года, поэтому не помнишь, как все наши понятия отличаются от европейских… Пойми, женщины там не привыкли таскать после работы сетки с провизией, жить в одной комнате семьей, стоять в очередях… Оторванная от семьи, родственников, от языка… — нет, нет, это невозможно…

Центр города походил на один большой и запутанный пассаж. Люди, нагруженные сумками и сетками, выходили из дверей магазинов, чтобы под носом тяжелого, перегруженного транспорта перебежать на другую сторону, в другой магазин — вдруг попадется ветчина рубленая или хороший торт. Едва не от самых дверей, вцепившись в хвост очереди, они спрашивали, что дают и, толкаясь, изредка извиняясь, спешили занять очередь в кассу. Нервничая и разрываясь меж двух очередей, прикидывали с точностью до ста грамм, сколько взять и чего, проталкивались к прилавку, доказывая свое право, и, урвав добычу, торопились дальше. Эта предпраздничная лихорадка грозила вовлечь в свой круговорот и Снегиных, но слишком важную тему развивала Елена Павловна и настойчиво тянул мимо сын. Ладно, этим они займутся завтра, решила мать и продолжала.

— Любящие так же склонны не замечать недостатков, как, став супругами, через некоторое время — преувеличивать их. И как тут кстати окажутся национальные легенды, чтобы объяснить собственное раздражение! Шотландцы скупы, англичане спесивы, поляки — тряпичники, немцы — зануды и педанты, русские — лодыри и пьяницы… Предрассудки? Согласна. Но они существуют и выползают на свет Божий в «нужный момент».

— Мне кажется, достаточно знать об этих предрассудках, чтобы…

— Видишь ли, можно все знать, понимать, но, когда речь идет о чувствах, обо всем забываешь. Посмотри, посмотри, какая милашка… — зашептала Елена Павловна, — и зачем тебе какие-то иностранки?..

— Ты говоришь об одуревших от чувств людях, пристрастных, почти ненормальных, — предпочел не заметить последнего замечания матери Илья, — все преувеличивают, цепляются за идиотские формулы… Какие-то мнительные психопаты, а не нормальные, разумные люди.

— Нет, именно о нормальных людях я говорю! О людях, которые страстно увлекаются, ревнуют, сомневаются и живут нормальной человеческой жизнью. Кстати, и ты к ним принадлежишь, твоя теоретическая жилка — так себе, налет, появившийся за многие годы учебы. Тебя если поскрести, обнаружится мальчонка, который влюбился в свою учительницу… Просто, ты жизни не знаешь…

Они шли уже темными, безлюдными улицами своих «черемушек», когда Илья попросил мать рассказать подробности гибели отца. Она удивилась его вопросу и без видимой охоты поведала о страшных днях, когда они сидели в осаде и «даже не имели права отвечать на огонь», о том, как отец вышел на встречу с «этими бандитами» для переговоров, и его в упор застрелили, как потом, когда пришел приказ, «им дали жару»…

— Да уж представляю — регулярные части против гражданского населения, — хмуро заметил Илья.

— Не волнуйся, не такие они овечки — страшно вспомнить, сколько наших полегло, — горячо возразила Елена Павловна, и вдруг сын огорошил:

— А зачем вообще надо было вмешиваться!

— Ну, знаешь! Как это зачем! — вскипела Елена Павловна. — Что же, надо было сложа руки смотреть, как их прибирают к рукам недобитые фашисты?