Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий - [3]
Лэйс не знал, как все получилось дальше, но все получилось по приказу чужого полковника, почему-то вспомнившего про то, что когда-то он и сам был таким же недавним выпускником с Вест-Пойнта, – и отдавшего сейчас своим людям распоряжение взять командный состав обороны противника живым. Натаниэль отбивался, но силы были слишком неравные, и вот так он теперь оказался задержанным.
Джеймс понял взгляд Уильяма без слов. Какая-то особенная спокойная решимость светилась сейчас в темных серых глазах его друга. Наверное, и тот, и другой подумали в это наступившее мгновение об одном и том же. Они бросали сейчас своего товарища в беде, и пусть они ничем не могли помочь ему, но тогда они хотя бы будут с ним рядом и разделят его участь. Ненужная и бессмысленная жертва. Но они вместе удерживали эти рубежи, вместе примут и все дальнейшие события…
Лэйс стоял среди окружавших его конфедератов. Наверное, он уже принял свою судьбу и не собирался пытаться ее менять, спокойно и равнодушно, он ждал. Джеймс и Уильям шагнули на открытое место и встали с ним рядом, плечом к плечу. Ружья и револьверы были отброшены под ноги защитникам Юга.
– Зачем, Уилли? Не надо было, Джейми, – в невольной озадаченности глянул Лэйс на своих друзей.
– Как есть – так есть, Натти, – серьезно произнес ему в ответ Джеймс.
Она правда была очень горькая, эта минута, что он стоял сейчас здесь, рядом с Натаниэлем. Но живость, непосредственность характера не оставили Джеймса и теперь. Семь бед – один ответ… Он всегда был таким. А о том, как жалко и как больно – пусть об этом будет знать лишь только эта потоптанная и помятая трава, и его душа, и этот день 21 июля 1861 года…
– Где наша не пропадала, Натти, – улыбнулся он другу. И добавил со своей обычной внешней беззаботностью: – У меня просто фамильная честь, я ведь военный во многих поколениях, Натаниэль, я никак не могу оставлять поля боя, когда простой случайный капитан вроде тебя покидает, оказывается, его последним…
А дальше синеглазый Грейсли уже просто стоял и смотрел. Он знал, что теперь оставалось дальше.
«Отче Мой, – говорил Господь в молитве Своей, – аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не яко же Аз хощу, но якоже Ты» (Мф.26:39); «обаче не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк.22,42)…
II
Сталь, спокойное сияние стали наполняли глаза Натаниэля. Он не думал сейчас о многом. Все было просто и понятно. Вот только ведь ладно, пусть он, но почему и его друзьям такая же судьба? А матери каково будет встретить прискорбное известие о нем? Отцу. И сестре.
«“Сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим”. Как часто напоминает нам об этом Святая Церковь, нам, маловерным, многопопечительным. Надейтесь на милосердие Божье»[9].
Лэйс наконец вспомнил, он должен был наконец вспомнить.
«Правда, что скорбь окружающих действует на сердце. Если бы не вера в Бога, то жить было бы невозможно. Надо не иметь вовсе сердца, чтобы жить теперь только своими эгоистическими интересами и быть спокойным. Но Господь дает силу все терпеть. Недаром св. Церковь в каждой ектении[10] призывает нас: “Сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим”. Эта надежда, что Господь все видит и всем хочет спасения и блага, хотя и ведет путем скорбей, дает силу все перенести» (игум. Никон (Воробьев)).
Вместе с тем Натаниэль понял, что отвлекся. Он забыл про себя самого… А он сам? С ним самим что теперь будет дальше?..
«Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим. Тебе, Господи…»
III
«Боже мой, воззову во дни, и не услышиши, и в нощи, и не в безумие мне…» (Пс.21:3)
Они не ждали чудесного избавления. Они были бравыми капитанами и знали: на войне как на войне. А то, что все получилось так, как получилось – ничего другого они и не стоили: «Далече от спасения моего словеса грехопадений моих…»(Пс.21:2)
Как сказал когда-то свт. Василий Великий: «Чему же не научишься из псалмов? Не познаешь ли отсюда величие мужества, строгость справедливости, честность целомудрия, совершенство благоразумия, образ покаяния, меру терпения и всякое из благ, какое не наименуешь?»
Трое друзей просто стояли и ждали, что будет дальше.
Откуда-то наконец появившийся полковник конфедератов окинул пытливым взглядом чужих офицеров и все-таки не смог удержаться от смешанного с недоумением чувства восхищения в своем вопросе:
– Это и правда была ваша оборона? Но как вам удалось так долго удерживать ее, когда все вокруг бежали? Такие ведь юнцы, я ведь наверняка не ошибусь, если скажу, что вы совсем недавно с Вест-Пойнта…
Слава. Пустая и ненужная слава. Они были сейчас героями, но им было все равно.
IV
Он не закусит губ, и не дрогнут ресницы… Он ведь вырастет в прериях, и у него будут все способности и умения стойкого и смелого воина. Воины всегда гибнут молча и бестрепетно, а о том, как жалко и как больно – знает только лишь бизон-трава… Он не закусит губ, и не дрогнут ресницы. Он просто вырос в прериях. А еще он просто должен был понимать:
Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.