Ибн-Сина (Авиценна) - [5]

Преследования Махмуда не прекращались, и Абу-Али вновь пускается в путь, который приводит его на этот раз в Рей — город, ставший при буидском правителе Фахр-ад-Дауле крупным научным центром с богатой библиотекой. К приезду Ибн-Сины обстановка здесь была такова, что власть в эмирате узурпировала вдова Фахр-ад-Даули — регентша при его сыне и наследнике Маджд-ад-Дауле. Эта волевая и властолюбивая дама, которую окружающие называли просто «государыней», предупредила нашествие султана Махмуда на Рей тем, что заявила ему: если ее край подвергнется вторжению газневидского воинства, то он на весь мир прославится как царь, позволивший себе воевать с женщиной. Взрослый же сын ее мучился тем временем от тщетности попыток отобрать у матери принадлежавшую ему по праву власть и вынужденный свой досуг заполнял виновозлияниями и утехами гарема. При дворе «государыни» Абу-Али тем и занимался в качестве врача, что старался исцелить беднягу от черной меланхолии.

Повторные поползновения султана Махмуда заполучить к себе Ибн-Сину заставляют его покинуть и этот город, откуда он попадает сначала в Казвин, а потом — в Хамадан. Годы его жизни в Хамадане (1015–1024) ознаменовались тем, что он свою научную деятельность сочетал с весьма активным участием в политических и государственных делах эмирата. Успешное лечение правителя Хамадана Шамсад-Даули приводит его к посту визиря, но, будучи в этой должности, он вызывает гнев военных кругов, которых, вероятно, не устраивали его идеи, изложенные им тогда же в книге «Ведение дел, связанных с войском, мамелюками, воинами, их провиантом и взиманием государственных налогов». Дошло до того, что дом визиря подвергся осаде и разграблению, а сам он был схвачен и едва не расстался с жизнью. Эмир отклонил требование военных предать Ибн-Сину казни, но принял компромиссное решение сместить его с занимаемой должности и выслать за пределы своих владений. «Сорок дней» скрывался Абу-Али у одного из знакомых, пока с эмиром не случился очередной приступ одолевавшей его болезни, который заставил его отыскать ученого, извиниться перед ним и назначить вновь своим министром.

Неотлучно следовавший повсюду за своим учителем аль-Джузджани предложил ему тогда же взяться за комментирование трудов Аристотеля. «Он ответил, — пишет аль-Джузджани, — что у него сейчас для этого нет свободного времени, но добавил: „Если тебя устроит, чтоб я написал книгу, в коей изложил бы из этих наук то, что представляется мне истинным, не входя в дискуссии с теми, кто придерживается отличной от моей точки зрения, и не утруждая себя их опровержением, то я сделаю это“. Я согласился, и, начав с раздела о физике, он приступил к написанию сочинения, которое было названо им „Исцеление“» (там же, 46–47).

Новые перемены в жизни Абу-Али произошли после того, как от очередного приступа, случившегося с ним в походе, умер Шамс-ад-Дауля и власть в эмирате перешла к его сыну. Ибн-Сине было предложено вновь занять пост визиря, но он отказался и предложил свои услуги эмиру Исфахана Аля-ад-Дауле, войдя с ним в тайную переписку. Пока, укрываясь в доме некоего аптекаря, ученый работал над «Книгой исцеления», тайна его сношений с исфаханским правителем была раскрыта; недруги выдали место, где он укрывался, Ибн-Сина был схвачен и заточен в крепость. За четыре месяца, проведенных в заключении, Абу-Али написал три работы, в том числе «Трактат о Хайе, сыне Якзана».

Ибн-Сина находился еще в неволе, когда Хамадан был взят войсками Аля-ад-Даули, а потерпевший поражение эмир очутился в той же крепости, куда в качестве узника препроводил недавно бывшего визиря. После того как Аляад-Дауля оставил город, хамаданский правитель покинул крепость вместе с Ибн-Синой и обратился к нему с щедрыми посулами, предлагая остаться при нем, но уговоры оказались напрасными.

При первом же удобном случае Абу-Али, переодевшись дервишем, выскользнул из города и направился в Исфахан. При дворе Аля-ад-Даули ему был оказан радушный прием. Эмир дал указание, чтобы каждую пятницу в его присутствии устраивались собрания ученых, и, по заверению аль-Джузджани, его учитель не был превзойден никем ни в одной из затрагивавшихся там отраслей знания.

Проведенные им в Исфахане последние годы жизни (1024–1037) были для Ибн-Сины самыми плодотворными. Этому в немалой степени способствовало то участливое внимание, которое он встречал в своих научных устремлениях у эмира (историограф Ибн-аль-Асир характеризует последнего как «дурно верующего» и обвиняет в том, что как раз из-за его тлетворного влияния Ибн-Сина впал в «ересь» и восстал против богооткровенной религии). Именно здесь он завершил свою энциклопедическую «Книгу исцеления» (последние разделы дописывались в походе, в котором Абу-Али сопровождал эмира) и создал другие важные философские произведения: «Книгу спасения», «Книгу знания», «Книгу указаний и примечаний», «Восточную философию» и «Книгу справедливого разбирательства». Рукопись последнего из перечисленных трудов, насчитывавшая двадцать томов, вскоре исчезла во время вражеского нашествия.

Это нашествие произошло при следующих обстоятельствах. Как мы помним, «государыня», правившая Реем, не допускала к власти своего сына, и история показала, что она поступала вполне резонно: достигнув после ее смерти заветной цели, Маджд-ад-Дауля не смог придумать ничего лучше, как для удержания в своих руках долгожданной власти обратиться за помощью к тому, от кого его родительница эту власть более всего оберегала, — к Махмуду Газневиду. Султан Махмуд, естественно, просто овладел Реем, а незадачливого эмира отправил в качестве пленника в Индию. Утверждение господства Газны сопровождалось изуверской расправой над «еретиками»: тысячи исмаилитов и мутазилитов были распяты, побиты до смерти камнями или закованы в цепи и уведены в Хорасан. По свидетельству одного источника, полсотни верблюжьих вьюков книг было сожжено под деревьями с распятыми на них карматами. После этого газневидские войска неоднократно овладевали Исфаханом, и при одном из таких нашествий ими были разграблены книги Ибн-Сины, среди которых было и упомянутое сочинение.