Ибн Баттута - [78]

Не обошлось и без приключений. «В пустыне, — писал Ибн Баттута, — на нас напали восемьдесят неверных, в том числе двое конных. Мы отчаянно бились с ними, убили одного из всадников и захватили его коня. Еще мы убили около двенадцати человек. Я был ранен стрелой, другая стрела задела моего коня, но, слава аллаху, все окончилось благополучно, ибо стрелы неверных не имеют силы. У одного из наших людей был ранен конь, и мы дали ему коня неверного. Раненого коня мы зарезали, и его мясо съели тюрки из нашего каравана».

Стояла сухая знойная погода. Раскаленный воздух струился как лава, обжигая покрасневшую кожу. Днем путники раздевались догола и клали на плечи и бедра мокрые полотенца. Но это помогало ненадолго. Через каких-нибудь полчаса полотенца высыхали и деревенели, и на коже появлялись мелкие волдыри. Жара отпускала лишь к ночи, но уснуть было невозможно: откуда-то налетали тучи всевозможных насекомых, облепляли шею, руки, лезли в глаза и уши. Все тело зудело от укусов, и Ибн Баттута яростно, до крови чесался, осыпая проклятиями незваных ночных гостей.

Несмотря на тяготы пути, настроение у всех было приподнятое. На вечерних привалах Ходаунд-заде устраивал званые ужины, куда приглашали самых уважаемых людей в караване. Мултанские повара ловкими движениями разрезали зажаренных баранов на четыре или шесть частей и, положив их на фарфоровые блюда, разносили гостям. Острая приправа из имбиря, перца, орехов и миндаля, как огонь, обжигала рты, и после нее даже теплая прогорклая вода из походных бурдюков казалась сотрапезникам шербетом.

На тридцать шестой день караван прибыл в небольшой городок Масудабад, в десяти милях от Дели. По обычаю гостей встречали султанские сановники. В Масудабаде отдыхали три дня, ожидая письма от Мухаммед-шаха, которому было сообщено о прибытии каравана. Наконец гонцы принесли ответ, и утром четвертого дня караван вышел на почтовый тракт для последнего перехода.

До самого Дели дорога шла среди виноградников. Верный своему правилу подмечать и запоминать любую мелочь, Ибн Баттута насчитал пять сортов винограда: черный, белый, финиковый, читорский и пурпурный. В Дели караван, ведомый шейхом Зинджани, вытянулся в сторону султанского дворца, где была назначена встреча с главным визирем Ходжа Джиханом.

Ходжа Джихан ожидал гостей в тронном зале, который назывался Хазар астун, что означает «Тысяча колонн». Входили туда по очереди, в порядке старшинства. Аудиенция оказалась на удивление короткой. В знак приветствия визирь отвесил гостям низкий поясной поклон, а они опустились на колени и коснулись руками прохладного мраморного пола. После этого находившиеся в зале накибы высокими голосами пропели «Во имя аллаха», что было сигналом окончания приема.

Еще в Масудабаде Ибн Баттута узнал, что Мухаммед-шах находится на охоте. Его приезд откладывался со дня на день, и новоприбывшим не оставалось ничего иного, как коротать время между прогулками по городу и вечерними меджлисами у знакомых сановников. В этом смысле Ибн Баттуте повезло больше других. Являясь Духовным лицом, он мог свободно общаться с делийскими богословами и факихами, которые были самыми образованными людьми в стране. К тому же все они свободно говорили по-арабски, а это было весьма существенно в городе, где для общения требовалось знать несколько языков. От ученых шейхов Ибн Баттута почерпнул немало полезных сведений из истории Дели и его султанов.

* * *

Корни мусульманской экспансии в Индии уходят в далекое прошлое. Уже в 660 году, при четвертом праведном халифе Али, арабы совершили набег на западную часть Индии Синд. Через четыре года первый омейядский халиф Муавия направил в Индию экспедиционный корпус под командованием Абдаллаха ибн Савада, который, впрочем, добиться своей цели не смог. В дальнейшем арабы еще несколько раз посылали свои войска в Синд, но все их экспедиции, носившие характер разведывательных набегов, сколько-нибудь ощутимых последствий не имели. Лишь в 711 году губернатор Ирака Хаджадж ибн Юсуф послал в Индию хорошо снаряженную армию во главе с Мухаммедом ибн Касимом, который завоевал Синд и присоединил его к омейядскому халифату.

Синд стал провинцией омейядских, а позднее аббасид-ских халифов. Именно в то время арабы открыли для себя величие и блеск древней индийской культуры. На арабский с санскрита переводились трактаты по медицине, астрономии, математике. Приобщение к индийской науке шло параллельно с освоением эллинского наследия. В Багдад, где визирствовали представители персидского клана Бармакидов, приглашались лучшие индийские врачи. В свою очередь, арабские медики отправлялись в Индию, где дотошно изучали древние руководства по фармакологии, книги о свойствах ядов и ядовитых змеях.

Несколько индийских астрономических трудов появились на арабском еще до перевода птолемеевского «Альмагеста». Самый знаменитый из них — астрономический трактат «Сиддханта» Брахмагупты — зазвучал на арабском языке в блестящем переводе Якуба ибн Тарика и аль-Фазари. Комментарии к «Сиддханте» писались в арабском мире, включая мусульманскую Испанию, вплоть до XI века.