И здесь граница - [40]

Родничок, журчащий из-под вывороченного пня, поит нас вкусной прохладной водой.

Мельничук закуривает и язвительно говорит: «Плохо дело, Кубик? Кишка тонка что-то найти…»

Пес, казалось, почувствовал насмешку и так посмотрел на солдата, что у того сразу же исчезло желание подшучивать. Видимо, понимай он собачий язык, го выслушал бы немало неприятных слов в свой адрес.

Наступила неловкая тишина. Мельничук подавленно молчал, я, сдерживая улыбку, чтобы не обидеть его, покусывал травинку. Так прошло несколько минут.

Спрашиваю у товарища, точно ли тут заметили они неизвестного или, может, в другом месте. Уверяет, что не спутал.

Что ж, поищем еще. Ведь не исключено, что задержанный ничего и не прятал. Но в этом надо твердо убедиться.

Снова начинаю прочесывать вырубку. Вижу, что Кубик, пофыркивая, принюхался к кусту калины и просунул голову в середину его. Пятясь, вытянул модный светлый пиджак. Торжествующе приволок его ко мне.

Вдвоем с Мельничуком рассматриваем находку. В одном кармане обнаружили паспорт. С фотографии на нас смотрело знакомое продолговатое лицо с узкими темными глазками… Тот самый, что уверял, будто у него украли и документы, и пиджак.

Забираюсь в середину куста. Вижу клетчатую спортивную сумку с продуктами, баклажку, скомканную, замасленную бумагу… Тут нарушитель устроил себе лёжку, прятался, выжидая подходящий момент, чтобы пробраться через границу.

В это время Кубик разгреб лапами землю и вытянул из-под корней что-то завернутое в сиреневую майку. Развернули и, точно сговорившись, ахнули: деньги, много денег.

Вот тебе и тихоня, скромный турист, любитель природы! За кордон собирался уйти, подлец.

Спустя недели две или три встречает меня начальник заставы и говорит: «Помните длинноволосого субъекта, задержанного на лесной вырубке?» — «Конечно, помню», — отвечаю. — «Я был в отряде и там узнал, что следствие по его делу закончено. Думаю, и вам небезынтересно будет услышать, с кем пришлось иметь дело». И капитан рассказал мне позорную историю короткой и ничем не примечательной жизни лодыря и тунеядца.

При рождении нарекли его Георгием, но дружки по барам и ресторанам переиначили его на Гарри. Рос он баловнем в хорошо обеспеченной семье архитекторов. Родители были ослеплены любовью к единственному сыну и ни в чем не отказывали ему. Учиться парень не имел ни малейшего желания, с грехом пополам дотянул до десятого класса. В аттестате этого горе-ученика — сплошные тройки, да и их, видимо, ставили то ли из жалости, то ли из стремления скрасить общую картину успеваемости. Подобная тенденция, чего закрывать глаза на очевидность, еще бытует в школах.

Короче, на учебе был поставлен крест. Чем же заняться, какую дорогу выбрать в жизни? О работе на заводе или на стройке Гарри и не помышлял, считал для себя унизительным. А родители не торопили свое великовозрастное чадо. «Пусть ребенок погуляет, — твердили они, — на его век работы хватит, ему всего лишь каких-то восемнадцать». Забыл отец, что сам в такие годы добывал уголь в шахте.

Так жил-поживал в свое удовольствие маменькин сынок, не обременяя себя никакими заботами. Любвеобильные родители снабжали его деньгами, установив своеобразный, что ли, месячный оклад.

Но запросы Гарри увеличивались с каждым днем, и вскоре такой «зарплаты» ему стало мало. Он начал слоняться у гостиниц и ресторанов, заводил знакомство с иностранными туристами определенного толка. То выклянчит у них сигареты «Пэл-Мэл» или никелированную зажигалку «Ронсон», то раздобудет вытертые на коленях, заношенные до блеска джинсы с заморской этикеткой да перепродаст с выгодой.

Из-за пестрых носков либо пачки-другой жевательной резинки он без зазрения совести врал и клеветал на советский строй, на существующие порядки. Одним словом, ел наш хлеб и нас же обливал грязью. Разинув рот, слушал он зарубежные радиопередачи, наивно верил всем этим россказням про тамошнее благоденствие и процветание.

Ежедневные кутежи в ресторанах требовали больших денег, и Гарри вместе с таким же лоботрясом, как и он сам, задумывает налет на кассира продуктового магазина. В руках грабителей появляется значительная сумма. Они готовят еще одно нападение, теперь уже на приемный пункт Ювелирторга, но сообщника внезапно арестовывают. Гарри понимает, что дело плохо, и, боясь расплаты, решает убежать на Запад. Там, в странах «свободного мира», он сам слышал по радио, райская, просто безоблачная жизнь, и его, конечно же, встретят с распростертыми объятиями.

Поездом добрался в район, прилегающий к пограничной зоне. Несколько дней прятался, избегая встреч с людьми, ночевал в стогах сена, в кустах. Здесь и был пойман.

«Сейчас отщепенец ответит за все свои художества, в том числе и за попытку перехода госграницы. Молодой же парень, — с грустью заметил капитан, — а как жизнь сам себе испортил. Да и родителям заодно…»

Стычка

Так уж было заведено, что каждый день на рассвете выходил я на проверку участка границы. В дождь, туман и весеннее бездорожье. Зимой и летом, осенью и весной. Без скидок на погоду, потому что никакая погода ничего не меняет в пограничной службе.