И здесь граница - [23]

Заботливо, можно сказать, бережно относился майор к людям. Терпеть не мог обтекаемых, чересчур покладистых, с предусмотрительной осторожностью старающихся быть тише воды, ниже травы, а также тех, кто, поступаясь совестью, зажимает, мстит осмелившимся указать на их недостатки.

Было же, что Дудко, явно волнуясь и переживая, выступил против своего товарища, с которым еще сержантами начинали службу. Обычно выступая без «шпаргалок», он в тот раз, вопреки обыкновению, прочитал по бумажке: «Не обзаводитесь любимчиками, они обязательно подведут вас. Не бойтесь тех, кто вас справедливо критикует, а бойтесь тех, кто незаслуженно хвалит. Как огня остерегайтесь подхалимов…»

Свернув записку, сказал: «Это не мои слова, а Феликса Эдмундовича Дзержинского. И тебя, друг, критикую как брата по партии, чтобы ты избавился от недостатков».

— Варлам Михайлович! Задержан кочегар поезда загранследования. Тридцать золотых монет нес. Задержанный не очень складно говорит по-русски, однако… — вспомнив что-то, очевидно, смешное и борясь с подступившим смехом, чуть улыбнулся сухими губами: — Однако довольно сведущ в законах. Знает, что чистосердечное признание учитывается при определении меры наказания. Поэтому, думаю, исключительно поэтому, дал, хотя и со скрипом, кое-какие показания. В частности, назвал «купца», некоего Фомичева. Решил я вас пригласить, чтоб понаблюдали за ним со стороны.

Кстати, мы разузнали всю подноготную Фомичева. Биография у него… хуже вряд ли можно представить, Но об этом потом. В архивах найдены любопытные документы. Оказывается, еще в мае — июне сорок первого на КПП разоблачили шайку контрабандистов. По тому делу проходил Фомичев с черным пуделем, и только война не дала довести все до конца.

— Черный пудель — кличка одного из сообщников?

— Нет, не кличка. Это пес, черный пес Фомичева. Все связанное с собаками было особенно близко

Кублашвили, он с удвоенным вниманием слушал Дудко. Какая роль отводилась пуделю в преступной шайке? Эти собаки очень сообразительны и легко поддаются самой сложной дрессировке.

— Фомичев в то время работал смазчиком вагонов, и заметили, что он общается с поездными бригадами, прибывающими из-за рубежа. И еще засекли, что частенько черный пудель прибегает на станцию и приносит Фомичеву в зубах то обед, то ужин в корзинке.

Фомичев не торопился приниматься за еду, а, сняв с собаки ошейник, расчесывал ее гребешком, хотя место для такого занятия, казалось бы, не очень подходящее. Расчесав, надевал ошейник, и тотчас пес стремглав уносился со станции.

Эти манипуляции, естественно, вызвали подозрение. Пуделя пытались приманить, но он в руки не давался. И все же его поймали. Ошейник на собаке, против ожидания, был самый обыкновенный. В тот же день, когда Фомичев возвращался с работы, его задержали. При обыске у него нашли ошейник, точно такой же, как на пуделе, только с кармашками с внутренней стороны.

Фомичев дал по этому поводу весьма путаные объяснения, хотя ребенку понятно, что для записок жене совершенно не требуется несколько карманчиков. Было очевидно, что ошейник использовался для переноски контрабанды. В тот раз «товар» почему-то не привезли, вот он и не переменил ошейник.

В то время решили до поры оставить Фомичева на свободе, но вскоре началась война.

— В общем, контрабандистский опыт у него солидный, — взглянув на майора, подытожил Варлам.

— И весьма. Далеко не простачок, как кажется на первый взгляд.

— Хорошо бы на горячем его взять, — осторожно посоветовал Кублашвили. — С поличным.

— Такая мысль была. Но кто-то должен помочь. Кочегар не подходит. Очень уж расстроился, нервы сдали. На лице написано: «Я попался!»

2

Укатанная дорога покорно стелилась под колесами ГАЗ-69. На днях здесь ремонтировали мостовую, и мелкий гравий дробно стучал о днище автомашины.

Мимо проносились пятиэтажные, без единого освещенного окна дома, парки, стройки, скверы. Спал ночной Брест — город древний и мужественный, город трудной судьбы.

С огнем и мечом врывались в него татарские орды, грабили польские и литовские феодалы, захватывали шведы; здесь прошли навстречу своей гибели разнаряженные наполеоновские войска, были на постое надменные кайзеровские пруссаки.

— Товарищ майор, может, поедем по улице Кижеватова? — спросил водитель у Дудко. — Так, думаю, ближе будет.

— Да, согласен.

Андрей Митрофанович Кижеватов. Имя лейтенанта-пограничника дало новое направление мыслям Кублашвили. На прошлой неделе — в который раз — ходил поклониться священным камням Брестской крепости. Молча смотрел на изувеченные, расщепленные стволы деревьев — немых свидетелей минувших боев. Растопырив обгорелые сучья, они словно взывали к людям: «Вот что с нами сделала война!»

Сняв фуражку, стоял у красных, выщербленных осколками и пулями стен Тереспольского укрепления. Вот здесь в то раннее утро упали первые снаряды, и вспышки разрывов озарили темно-багровое, точно окровавленное небо.

Уверенные в своей непобедимости, черной тучей ринулись гитлеровцы по мосту через Западный Буг. Путь им преградили пограничники 9-й заставы и красноармейцы 333-го стрелкового полка. Это они не дали захватить крепость с ходу.