И занавес опускается - [55]

— Что значит имя? Роза пахнет розой,

Хоть розой назови ее, хоть нет.

Ромео под любым названьем был бы

Тем верхом совершенств, какой он есть.

Губы девушки слегка приоткрылись, и она восторженно посмотрел на воображаемого возлюбленного.

— Зовись иначе как-нибудь, Ромео!..

Она замолчала на долю секунды и почти неслышно закончила:

— И всю меня бери тогда взамен!

Изабелла отошла от двери, я последовал за ней.

Мы слышали, как Чарльз Фроман хвалил и подбадривал свою собеседницу.

— Чувствую себя неуютно оттого, что мы подслушиваем, — покраснела Изабелла, — но, кажется, мы узнали чуть больше о том, каким образом он превращает своих актрис в поразительных звёзд.

Я согласно кивнул, но мог думать лишь о том, что сказала Молли Хансен об Анни Жермен. Она упомянула, что Анни встретила нового мужчину — того, кто собирался сделать из неё звезду. И Фроман определённо обладал знаниями по литературе, необходимыми для написания писем, лежавших рядом с первыми двумя жертвами. Но он продолжал мило хвалить и всем своим видом показывать, что он — добрейшей души человек.

Не знаю, каким был наш убийца, но я точно его представлял себе не таким.

Я раз за разом учился не принимать во внимание предвзятое мнение.

Существовала ли возможность, что человек, которого мы ищем, и есть Фроман?

Мы услышали тихий голос служанки: скорей всего, она доложила о нашем приходе. А может, и о доставке ужина.

До нас донеслось непродолжительное бормотание, а затем мы вновь услышали Фромана.

— Конечно, начинай есть, милая моя. Зачем откладывать ужин из-за моего отсутствия? Я быстро разберусь с ними и вернусь, дорогая.

— Как вы думаете, он ко всем своим актрисам так обращается? — громким шёпотом спросила Изабелла.

Прошло ещё несколько секунд, и к нам вошла служанка и сообщила, что мистер Фроман нас сейчас примет. Она провела нас в другую гостиную, где уже ждали гостей сигары, виски и широкие, обитые декоративными гвоздиками, кресла.

Когда мы вошли в комнату, Фроман одарил нас такой же весёлой улыбкой и сразу же сосредоточил своё внимание на Изабелле.

— Мне сказали, что мы виделись с вами прежде, миссис Синклер, — он слегка поклонился.

— Это было два года назад, мистер Фроман, — ответила Изабелла, протягивая руку. — Двоюродная сестра моего мужа, миссис Генри Синклер, организовывала концерт, на котором присутствовали вы.

— Конечно, конечно.

Выражение его лица не изменилось, и даже если Чарльз Фроман не помнил о произошедшем — а я подозревал, что так оно и было, — он не стал выдавать себя.

— Детектив Саймон Зиль, — представился я. — Оказываю содействие Девятнадцатому участку в специальном расследовании.

Улыбка застыла на лице Фромана.

— То есть, вы помогаете расследовать смерть мисс Жермен в театре «Гаррик». Кажется, мои люди уже говорили с вами. И не один раз.

— Говорили.

Я достал из кармана записную книжку.

— Ваши люди говорили с нами и по поводу мисс Жермен, и по поводу мисс Даунс. Если помните, её тело было найдено в театре «Империя» при схожих обстоятельствах. Но теперь нам надо поговорить с вами лично.

Я внимательно наблюдал за Фроманом.

— Сегодня утром ещё одна актриса, мисс Биллингс, была найдена мёртвой в театре в «Эриэл Гарденс».

— Что за..?

Он оборвал себя на середине фразы и опустился в кожаное кресло.

Изабелла последовала его примеру и села напротив Фромана, но я остался стоять.

— Вы о ней не знали?

— Ко… Конечно, нет.

Он вытащил платок и вытер лоб, на котором собрались капли пота.

— Сегодня воскресенье, — добавил Фроман, словно это должно было объяснить, почему его сотрудники не сообщили ему о новом убийстве в одном из его театров.

Видимо, тем немногим, кто был в курсе произошедшего, приказали молчать. Но вот послушались ли они приказа, я не знал.

Фроман определённо был удивлён.

Он начинал волноваться, но мне сложно было судить: это волнение виновного человека или тревога руководителя, который начинает высчитывать, как очередное убийство скажется на его бизнесе.

— Значит, никто не сообщил вам, что «Новый Амстердам» временно закрыт по распоряжению полиции?

Фроман что-то невразумительно пробормотал.

— Эммелин Биллингс играла небольшие роли в постановках в «Новом Амстердаме», — медленно произнёс я. — И она входила в синдикат. Она была одной из ваших. Как и две другие.

Фроман весь раскраснелся от злости.

— Мне не нравится ваш тон и то, на что вы намекаете. Уверяю вас, тот факт, что были убиты три актрисы синдиката, лишь совпадение, — он хмуро взглянул на меня. — Совпадение. Ничего более.

— А вот с моей точки зрения, всё выглядит несколько иначе: три женщины убиты, и каждая — в вашем театре.

Я на секунду замолчал.

— Одна жертва — это совпадение. Но три — закономерность.

— Мы находим закономерности там, где хотим их найти, — произнёс Фроман, и из-под маски спокойствия выглянул гнев. — Уверяю вас, вам нечего искать в моих театрах. А вы и ваши коллеги вмешиваетесь в наш важный творческий процесс. Если ваше расследование станет достоянием общественности, новости о нём отпугнут театралов. Как видите, детектив, я не очень приветствую ваш интерес к моим театрам. Особенно если учесть, что я могу поручиться: ни я, ни кто-либо из моих сотрудников не причастны к смерти актрис.