И всюду страсти роковые - [31]

Дальше больше:

— Ты всю жизнь меня унижал, ты всю кровь из меня выпил! Мерзавец! Гадина!

Ему не понравились эти слова. Задрожали руки, внутри нервный столб завибрировал. Он тоже стал кричать. («Я нервный, у меня и справка есть»). Вышел на улицу.

Несколько дней не разговаривали.

Потом снова все то же самое. «И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет».

Ушел из дома к товарищу. Через неделю она позвонила на работу:

— Валентин, ты где? Я думала, ты у тети Нины. Приходи домой…

У него выступили слезы на глазах. Пришел домой.

Было когда-то: «моей любви негромкие слова…» Застрявший в памяти Гейне:

Тебя только раз увидеть,

Упасть к твоим ногам,

И вскрикнуть, умирая:

Я вас люблю, медам!

В следующий раз обвинительная речь:

— Я не пропаду. Да если я захочу, я сразу найду мужика. Всю жизнь за мной увивались они, но я никому не позволила пальцем до себя коснуться. «У меня муж есть». И сейчас есть человек, моложе меня на 5 лет, но это ничего. Мне все говорят, что мне больше сорока дать нельзя. И человек с машиной (и кажется, с квартирой), а жена его, как Любка, одна в отпуск ездит, по вечерам пропадает, домом не занимается. Да любой, кто к нам войдет, говорит, что здесь настоящая хозяйка. А как же у вас непорядок в туалете, стульчак отвалился, стекло разбито, да что же ваш муж делает. А ничего, диван пролеживает… Ты же иезуит, «гармонии нет»… Свету с Андрюшей на Новый год из дома выгнал.

— Ты скажи еще раз, что я человека убил.

Пришел с работы, дома никого. Вскоре пришла Алла, у соседки снизу день рождения. Алла звонит ей по телефону:

— Я была в такой приятной компании. А Олег у вас? О нет, я не приду. Ну хорошо, я зайду.

Ушла. Пришла через час.

Он лег на диван в спальне, ночь почти не спал, давило грудь, сердце, тяжесть во всем теле. Заснул на час-два, отчетливо показалось, что Алла рядом и обнимает его (во сне). Встал в 5 утра, вскоре встала и Алла. Спросил:

— А чего Надя вчера пришла заплаканная, может быть, ей нового папу представляли?

Она закричала со злобой, но без плача:

— Я не могу жить с мужчиной, который меня не любит. Оставь нас, найди себе комнату, сними, женщину найди, их сколько угодно. Я подам на алименты. Я уже ездила в суд, там надо вносить 50 рублей, у меня нет.

Большой монолог, в котором мелькало: Ты потерпел крах в жизни… На работе одни склоки…

И так месяцами. Как-то ночью, впервые за несколько лет, случились поллюции. Облегчение, эйфория до озноба в голове.

На встрече с Игорем кратко рассказал об обстановке в доме.

— Ты знаешь, Валя, заранее извини меня за то, что я тебе скажу. Но мне тебя жалко.

Однажды она подошла на кухне, обняла сзади:

— Давай помиримся.

— Нет, я не буду с тобой жить.

— Ты можешь уйти сейчас?

За час до Нового года – 1986-го – он вышел из дома, доехал до Петропавловской крепости, здесь и встретил новый год. Молодежь с шампанским, группа бегунов – есть и такой способ праздновать…

Накануне своего дня рождения уехал в командировку в Таллин. Выпил с сослуживцами.

В марте помирились.

Вскоре все опять повторилось сначала. «Опять двойной удар: по нервам и по яйцам».

— У меня на тебя уже не стоит, — поддал огня в пожар очередного скандала.

«Эка меня разносит. Зовсим с глузду зъихав. Творю глупость за глупостью…»

Так продолжалось еще несколько месяцев. Перемежающиеся чувства тихой ненависти, предчувствия скандала, сам скандал, прострация после скандала, усталость, примирение. Боялся: если решу однозначно и жестко – разойтись, не буду ли потом мучиться всю оставшуюся жизнь? Зарастут раны, забудутся обиды, а память подскажет: была прекрасная жизнь и любовь, а ты сам все разрушил, и безвозвратно. Да, есть такие, кто принимает окончательное решение и живет спокойно, но справишься ли ты сам с собой?

Он размышлял. У нее надломленная с детства нервная система. Мать, Софья Мефодиевна, растила двух дочерей. Старшая, Люба, унаследовала от матери жесткий характер, упрямство и своеволие. Мать била ее. Люба не уступала. Ушла из дома. Спустя много лет стало известно, что она попала в лагерь, вышла замуж за эстонца, после лагеря уехала с ним в Эстонию, на хутор. Родила 10 детей. Теперь она с частью детей наезжала в Полтаву, не пересекаясь с младшей сестрой.

Тут важно то, что мать била и младшую девочку Аллу, послушную и тихую, за малейшую провинность, для острастки. Мать весь день на базаре, запирала Аллу в хате. Мать и дочь любили друг друга. Софья Мефодиевна любила народные песни, украинские и русские, пела их звонким голосом. Раньше пела в церковном хоре. В Полтаве много ее родственников, иногда встречались по праздникам. Имея на все свое мнение, она с ними ссорилась.

«Жестокость и сентиментальность – в одном флаконе».

Алла старательно относилась к учебе. «У меня были слабые способности, — горестно говорила она, — я с трудом выводила буквы». В аттестате почти все отметки удовлетворительные.

Через год он ушел из дома, снимал комнату, потом договорился с братом Ленькой и жил в его комнате.

С удивлением обнаружил, что не страдает от разлуки, наверно, устал…

Алла нашла два варианта замужества, четырнадцатилетняя дочь Надя обоих разогнала. (Так Алла рассказывала потом).