И всюду страсти роковые - [21]

Ему стало по настоящему страшно.

Бухгалтерша антибанкротной фирмы, доброжелательная и ироничная, вполне серьезно посоветовала:

— Вам нужно в церковь сходить, поставить свечку, помолиться.

— Да это же бесполезно – атеисту к Богу обращаться.

— Нет, надо попросить Бога о помощи.

«Не сыпь мне соль на рану: значит, дело совсем плохо, уж не ставят ли крест на мне».

В повестке была указана дата вызова – 23 марта. Он сходил не в церковь, а к врачу, взял бюллетень, позвонил оперу – болею.

— Ну ладно, поговорим потом, — снизошел он.

Колесову очень нравился адвокат, которого выделили ему для защиты. Высокий, хорошо сложенный, с правильными чертами лица, 40 лет, четкая умиротворяющая речь. Можно было бы сказать – «красивый мужчина есенинского типа», но его деловитая сосредоточенность отторгает подобные слова. Он кандидат юридических наук, доцент. Раньше работал в прокуратуре. После обысков он решил писать жалобы – от трех человек, от Колесова, Балуева и Андреева. Жалоба получилась очень интересной, по крайней мере, для новичка в этих делах Колесова.

Насколько он мог понять, опять использовалась дырка (пробел) в законе. Его обвиняют в мошенничестве по статье 159. Однако эта статья определяет предмет мошенничества как право на чужое имущество, а само мошенничество понимается как незаконное безвозмездное изъятие чужого имущества. В данном случае, утверждает адвокат, речь идет о праве требования. Передача имущества отсутствовала – завод не переводил деньги (100 тысяч долларов) в фирму «Гамма». Не было также попытки безвозмездного изъятия, так как работы по спорным договорам выполнены в полном объеме. Это обстоятельство подтверждается решениями суда, поскольку без экономико-технических обоснований, выполненных фирмой «Гамма», Механический завод не смог бы успешно защитить свои права и интересы в арбитражном суде.

Он получил большое удовольствие от тех мест в жалобе, которые показывали, как искусно можно использовать юридическую науку для получения нужных выводов типа: «что и требовалось доказать». Собственно говоря, в той научной работе, которой он и его коллеги занимались всю жизнь, происходило нечто подобное. Неясности, неточности, вообще любую неопределенность они тоже очень часто использовали к своей выгоде…

Итак, цитаты из его жалоб: «С объективной точки зрения, преступление, предусмотренное ст. 159 УК, предполагает, что чужое имущество выбывает из законного владения в результате обмана или злоупотребления доверием. В теории и на практике под обманом понимается, прежде всего, умышленное искажение действительного положения вещей, сознательная дезинформация контрагента в целях побудить его по собственной воле передать имущество мошеннику. Из приведенной в постановлении на обыск информации следует совершенно другое, что не укладывается в диспозицию ст.159 УК. Там, в частности, указывается, что я совместно и по предварительному сговору с «неустановленными лицами» из фирмы «Гамма», используя свое служебное положение, путем обмана приобрели права на чужое имущество. При этом, как видно из фабулы постановления, я не обманывал своих контрагентов (фирма «Гамма»). Следовательно, мои действия и действия «неустановленных лиц» квалифицированы неверно, и поэтому не может быть и речи о мошенничестве.

Считаю, что данное уголовное дело возбуждено незаконно и необоснованно, поскольку грубо искажен смысл действующего уголовного и гражданского законодательства».

В жалобе была еще и лирика. Адвокат спросил его:

— В кабинете, где шел допрос, был еще кто-нибудь?

— Да, в отдалении за столом был их работник, кое-кто заходил.

— Они участвовали в допросе, задавали вопросы?

— Нет.

— Давайте напишем в жалобе, что участвовали. Тогда получится, что имел место перекрестный допрос, это нарушение, за которое они будут отвечать.

Он задумался. Адвокат предложил еще одно дополнение.

— Нет, насчет перекрестного им будет легко отпереться, — сказал он, — второе можно записать, мало ли что мне померещилось со страху.

В итоге лирика выглядела так:

«Кроме того, хочу обратить внимание органов прокуратуры на незаконные способы проведения предварительного следствия, которые выразились в следующем:

1). 18 ноября 1999 года я был вызван к оперуполномоченному Петренко для дачи объяснений, которые длились почти четыре часа, несмотря на то, что я говорил ему о своем плохом самочувствии и о преклонном возрасте. В процессе получения объяснений Петренко оказывал на меня психологическое давление, запугивал, рекомендовал не «рыпаться» с жалобами, обещая в противном случае посадить в тюрьму. Он же заявлял, что именно от него зависит, какую камеру выберут для меня.

После дачи указанных объяснений я видел двух мужчин, которые следовали за мной, начиная от здания УБЭП и вплоть до места моего жительства. Я воспринял их как сотрудников милиции, а их действия как способ психологического давления.

В результате всего этого и особенно действий Петренко у меня (гипотоника) резко поднялось артериальное давление, и я испытывал физические и нравственные страдания.

2). 23 марта 2000 года (после получения вызова к дознавателю) у меня снова произошел скачок артериального давления, поскольку я был уверен, что меня снова будут унижать и запугивать.