И возмездие со мною - [12]

Крутов отступил в сторону.

– Извини.

Ольга, покачивая бедрами, прошла в квартиру, остановилась на пороге гостиной, разглядывая разбросанные по комнате вещи.

– Ты собираешься уезжать?

– Кофе хочешь? – проигнорировал он ее вопрос.

– Нет, спасибо. Ты же знаешь мои вкусы.

– Кофе нам не по нутру, нам бы водки поутру, – пробормотал полковник. – К сожалению, твоего любимого коньяку нету, выпил. Шампанское, быть может?

– Сгодится, – кивнула девушка, переложила с кресла на стол рубашки хозяина и села, закинув ногу на ногу.

Крутов кинул равнодушный взгляд на ее красивые колени, принес бутылку шампанского, открыл, разлил в бокалы.

– За что пьем?

– За свободу, – с иронией ответила Ольга. – Ты же теперь вольная птица? Или все же остался в службе?

– Нет, – коротко сказал он, сделав глоток.

– Почему? Не мог договориться с начальством, взять всю вину на себя, попросить, чтобы оставили?

– Зачем? – Крутов поставил бокал на стол, но садиться не стал, принес конфеты, предложил даме.

Ольга Сошникова тоже работала в ФСБ, только в другом управлении. Познакомились они три года назад, спустя полгода после гибели жены полковника, но отношения их так и не перешли границ приятного совместного времяпрепровождения. Хотя Ольга изредка и пыталась узаконить их альянс, тренируя на нем командирский голос. Женщина она была красивая, эффектная, умная, однако чересчур самостоятельная и властная. Крутов таких не то чтобы не любил, но старался обходить стороной.

– Зачем? – переспросила Ольга. – Да затем хотя бы, что ты профессионал и жить не сможешь без службы.

– Ошибаешься, – усмехнулся он, начиная укладывать вещи во вторую сумку. – Смогу.

Гостья посмотрела на его открытое лобастое лицо с твердо сжатыми упрямыми губами, с прямым пронизывающим взглядом карих, часто светлеющих до желтого «тигриного» свечения глаз, и шутить не рискнула. Если Егор что-нибудь решал, то уж решал окончательно и решения свои никогда не пересматривал. Месяц назад он застал у нее в гостях сослуживца, капитана Зеленского, красивого брюнета с ниточкой усов: ничего особенного не было, легкий флирт, поцелуйчики, объятия, смех, до постели дело не дошло, – но после этого не приходил, не звонил и на ее звонки не отвечал, словно отрезал. А ведь любого другого мужика она запросто могла уговорить, обольстить, свести с ума, объяснить все обыкновенной игрой, да еще и заставить при этом просить прощения. Любого другого, только не Егора Крутова.

– Ты не… – Она хотела спросить: «Ты меня так и не простишь?» – но вместо этого сказала: – Ты не прав, Крутой. Боевая работа – как наркотик. Без нее ты засохнешь.

Крутов продолжал методично собираться, потом задернул «молнию» на сумке, оперся на нее и глянул на девушку.

– Ты только для этого ко мне зашла? Чтобы сообщить, что я не прав?

Ольга вспыхнула, уловив понятный обоим подтекст, резко поставила бокал на стол, расплескав шампанское, встала и пошла к выходу. На пороге гостиной оглянулась.

– Ты всегда будешь один, Крутой, потому что никого не любишь, даже себя. Мне тебя жаль. Но если захочешь что-нибудь изменить в своей жизни в лучшую сторону – позвони. Может быть, я тебе помогу.

Простучали по полу прихожей каблучки, глухо вздохнула дверь. Крутов, склонив голову к плечу, прислушивался еще некоторое время к тишине в доме, потом сел в кресло, хранящее тепло женского тела, и невесело усмехнулся, вспомнив вычитанные в каком-то журнале детские откровения. На вопрос журналиста: что такое верность? – одна из восьмилетних девочек ответила: «Больше всего этого, естественно, у собак. А на втором месте стоят некоторые женщины».

– Некоторые… – пробормотал Крутов, подумав: но к тебе, Ольга Викторовна, сие определение не относится. Хотя, может быть, я излишне категоричен.

И вдруг до спазма в горле с ним случился приступ свирепой тоски по жене. Уткнув лицо в ладони, он сжал его изо всех сил, и память услужливо прокрутила перед глазами ленту их первых встреч.

Впервые Крутов познакомился со своей будущей женой на студенческом балу, организованном по случаю успешного завершения очередной летней кампании студенческих строительных отрядов. Он тогда учился в Рязанском высшем училище воздушно-десантных войск, но имел приятелей среди студентов радиотехнического института, они и пригласили будущего героя Джераха на вечер. Крутов увидел ее сразу же, как только вошел в фойе актового зала, в окружении большого числа парней. Как во сне подошел к ней, перестав вдруг ощущать мир вокруг, забыв о приятелях, замер, глядя на удивительно милую девушку со слегка раскосыми глазами, сидящую на стульчике у стены с опущенными на колени руками. Сказать, что она была красивой, значит, ничего не сказать! Хотя он в тот момент не оценивал стати фигуры девушки и ее параметры. Он слушал ее, он видел, он чувствовал. Он ее знал!

Она же, мельком глянув на еще одного поклонника, пожиравшего ее глазами, лишь досадливо повела плечиком, и только когда Крутов подошел вплотную и хрипло сказал: меня зовут Егор, – внимательно посмотрела на его горящее лицо, и, видимо, что-то поразило ее в нем, потому что зеленые глаза незнакомки вдруг широко открылись и в них просиял интерес.