— Десять минут, — медленно произнес Мёрдок. — Может быть, двумя-тремя секундами больше. Мне сказали, что это будет безболезненно.
— В таком случае… — Мужчина замолчал и после недолгой паузы добавил: — Мне жаль.
Мёрдок снова улыбнулся. Он знал, что машина, какой бы безупречной она ни была, не может испытывать сожаления, и все же от этих слов ему стало легче.
«Все будет хорошо, — одобрительно подумал Мёрдок. — Он займет мое место, и родители никогда не заподозрят, что сын не вернулся домой. А через месяц, как условлено, машина обратится к представителям компании на Земле. Да, — подумал Мёрдок, — все будет хорошо».
— Помни, — сказал он. — Когда настанет пора уходить, они должны поверить, что ты опять улетаешь в космос.
— Разумеется, — ответила машина. И собственный голос Мёрдока продолжал объяснение: — Когда истечет месяц, они увидят, как я поднимаюсь в ракету и улетаю с Земли, и будут знать, что я не вернусь еще двадцать лет. Они примут как должное, что их сын обязан вернуться на корабль, ведь космонавт, если только он здоров, покидает службу не раньше, чем в шестьдесят лет. Будь уверен, все выйдет, как ты хочешь.
«Да, — сказал себе Мёрдок, — все должно получиться; недаром каждая мельчайшая деталь продумана и учтена. У андроида мои воспоминания, мой голос, мои привычки. А когда он покинет отца и мать, якобы возвращаясь к звездам, заранее записанные мной ленты будут продолжать разговаривать с ними из космоса совсем как прежде. До самой их смерти. Они так и не узнают, что меня нет в живых».
— Теперь ты готов? — мягко спросил мужчина.
— Да, — кивнул Мёрдок. — Я готов.
И они медленно пошли по длинному коридору. Роберт Мёрдок вспоминал, как гордились его родители, когда его взяли на Космическую службу. Одного во всем городе Тайервилле. О, то был великий день! Играл местный оркестр, мэр — старый мистер Харкнесс с вечно спадающими маленькими очками — произнес речь о том, как гордится Тайервилль своим избранным сыном… По щекам матери текли слезы радости.
Но в конечном итоге это только справедливо. Другие мальчишки, не выдержавшие конкурса, не жили, подобно ему, одной мечтой о космосе. Он знал, что станет космонавтом и в один прекрасный день отправится к звездам. С того самого холодного декабрьского дня, когда он, двенадцатилетним сорванцом, наблюдал, как плавит и выжигает черную землю ракета с Луны, он грезил лишь о космосе, о звездах, о безграничных горизонтах и удивительных мирах.
Мало кто мог пожертвовать всем ради космоса. Даже сейчас, спустя два десятилетия, в его ушах звучал голос Джулии: «Да, я уверена, ты любишь меня, Боб, но недостаточно. Недостаточно, чтобы отказаться от своей мечты». И она покинула его, ушла из его жизни, потому что знала, что там нет места для нее. Там был лишь один космос — глубокий космос, и ракетные корабли, и пылающие звезды. И больше ничего.
Он вспоминал последнюю ночь на Земле, двадцать лет назад, когда, лежа в постели, он ощутил огромную тяжесть сомкнувшейся вокруг него Вселенной. Ему вспомнились бессонные часы перед рассветом, когда он почувствовал нарастающее напряжение внутри маленького белого дома, внутри его самого, лежащего в накаленном безмолвии комнаты. Он вспоминал предутренний дождь, барабанящий по крыше, и гром, сотрясающий канзасское небо. А затем каким-то образом гром слился с мощным ревом атомных двигателей ракеты, уносящей его от Земли, все дальше к звездам… все дальше…
Дальше…
Высокий мужчина в аккуратной форме космонавта закрыл внешний люк и взглядом проводил мертвое тело в темноту. Корабль и андроид были единым целым; пара сложных и безупречных машин, выполняющих свою работу.
Роберт Мёрдок завершил свой жизненный путь. Теперь он будет спать вечным сном в холодном космосе.
Корабль приземлился солнечным июльским утром. Яркое солнце Канзаса согревало толпы радостных людей, выкрикивающих имя космонавта, оркестр гремел медью, представители городских властей повторяли про себя тщательно подготовленные речи, размахивали флажками дети. Но вот людское море смолкло. Атомные двигатели стихли, и медленно откатилась дверь люка.
Высокий и мужественный, в великолепной одежде, тысячами бликов отбрасывающей солнечные лучи, появился Роберт Мёрдок. Он улыбнулся и взмахнул рукой, и толпа снова взорвалась приветственными криками и аплодисментами.
А на самом краю толпы ждали две фигуры; сгорбленный старик, трясущийся над палочкой, и старая, морщинистая женщина с растрепавшимися на ветру седыми волосами. Ее глаза сияли.
Когда высокий мужчина наконец достиг их, проложив себе дорогу сквозь плотное кольцо восторженных сограждан, они обняли его и лихорадочно к нему приникли.
Так они и шли: космонавт в центре, родители, не спуская с него затуманенных глаз, по бокам.
Их дорогой сын вернулся. Роберт Мёрдок наконец пришел со звезд домой.
— Ну вот, — сказал стоявший поодаль человек. — Вот они идут.
Его товарищ вздохнул и покачал головой.
— И все же, мне кажется это нечестным.
— Но ведь они этого хотели, не так ли? — возразил первый. — Такова была их воля. Чтобы дома не встречала сына смерть. Все равно через месяц он снова улетит на двадцать лет. — Мужчина замолчал и показал рукой на две фигуры неподалеку. — И ведь они действительно безупречны. Он ничего не заметит.
