И вечный бой... - [36]

— Я очень хорошо знаком с этими подробностями, — последовал резкий ответ. — Мы изучали эти специальные входы и выходы, которых не хватает другим расам; это сделало возможным наше улучшение человеческой породы до уровня, когда каждый индивидуал обладает полной силой, но ее применение против других ограничивается философией — вы помните?

Модьун с грустью вспомнил, но упорно продолжал.

— В работающем электронном приборе неиспользуемые входы и выходы создают шум. В человеческом мозгу они стали источником беспорядка и неправильных связей. Однако впоследствии обнаружили, что входы, действительно, принимают все мысли других людей, а выходы, действительно, передают все содержимое мозга в единое психическое пространство. Но моя точка зрения: то, что входит и выходит, как бы обременено шумом, и было невозможно отделить информацию от шума до тех пор, пока не была разработана наша система. Я не вижу ничего неправильного в том, что вся сила ограничивается философией, — кроме тех случаев (я начал это понимать), когда это ограничение работает на общее саморазрушение. Это означает, что я чувствую, что могу свободно давать указания. Думаю, что смогу очень легко помочь вам обойти или аннулировать барьер, запрограммированный внутри вас… — Модьун не закончил предложение. — Но,

— закончил он, — я, действительно, хочу получить больше информации.

Последовала долгая пауза. Взгляд инопланетянина замер на Модьуне. Наконец, Нунули сказал:

— Я отвечу почти на любой вопрос, кроме этого. Я не уверен, что ваши знания могут преодолеть то, что создал член комитета. Что еще вы хотели бы знать?

— Где находится Зувг?

— Я не знаю. Я никогда не был там. Очевидно, они не допустят, чтобы тот, кто знает это, был близко от вас.

Модьуну это показалось честным ответом. Он сказал:

— Тогда расскажите мне, что вы знаете о комитете?

— Это самая развитая раса в галактике. Те науки, которые они не развили сами, они позаимствовали у других рас с помощью своего метода управления разумом. Они — единственные по-настоящему бессмертные.

Модьун прервал:

— Вы имеете в виду «живущие дольше всех»? — Он улыбнулся. — В настоящее время человек живет около тридцати пяти сотен земных лет. Возможно, что эволюция в конце концов доведет этот срок до десяти тысяч. Есть причины, из-за которых нормальная клетка увядает, что в результате и приводит к смерти.

Гладкое загадочное лицо было мягче, чем когда-либо.

— Я повторяю: они по-настоящему бессмертны. Нескольким членам комитета более ста тысяч земных лет. Вы слышите?

— Но это невозможно на этой стадии развития галактики, — запротестовал Модьун. — Есть только один путь.

Он забеспокоился.

— Много лет назад мы, люди, решили не идти по такому неестественному пути.

— Вы не хотели идти по нему из-за вашей философии, правильно?

— В основном, я полагаю, да. Но также и потому…

Модьуна прервали.

— Это и была ваша ошибка, — последовал спокойный ответ. — Природу не заботят правильные или неправильные методы. Имеет значение только сам факт. А факт заключается в том, что они все очень старые, а вы не способны на то, чего они достигли.

Существо на матраце оборвало фразу.

— Наверное, вы теперь перестанете задавать вопросы и мы сможем расстаться.

— Да, — сказал Модьун. — Остальное я узнаю, когда побеседую с представителем комитета. Вы можете организовать такую встречу?

— Это невозможно — по причинам, которые я уже объяснил. Они не принимают сообщения. Они только посылают их, в форме приказов.

— Если только представится возможность, — сказал Модьун, — вы знаете, где я.

— Конечно, я знаю, где вы, — был ответ, произнесенный с удовлетворением, — и куда вы собираетесь.

— Куда же?

— В никуда.

22

Все закончилось.

По крайней мере, для людей-животных больше не было проблем. Они волновались, когда впервые возвратились в свою спальню. Но, когда ничего не случилось, — когда товарищи по спальне окружили их и стали хлопать по плечам и жать им руки (были даже аплодисменты) — они быстро возобновили свое беззаботное существование.

Но они, конечно, приобрели суровый опыт. Сила потрясения, которое они пережили, обнаружилась в первый раз после того, как они вернулись в каюту Модьуна. Когда Модьун, который принимал ванну, вышел, он увидел, что они разглядывают все вокруг с завистью и удивлением. Они, казалось, забыли те часы, которые раньше провели здесь. Они изучали роскошную гостиную и выражали свои чувства восклицаниями, разглядывали великолепно обставленную ванную. Но, когда они увидели кухню с отдельной столовой, то стали громко выражать свое изумление.

— Дружище! — сказал Руузб, подозрительно наклонив голову. — Это, действительно, класс. Как это получилось?

— Да, как? — поинтересовался Неррл.

Иггдооз и Дуулдн стояли рядом с округлившимися от любопытства глазами.

Модьун дал им объяснение, исходившее от высокопоставленного офицера-гиены.

— Мне объяснили, — сказал он, — когда я переехал, что, так как меня не было в списках для спален, то для меня не нашлось другого места, кроме свободной офицерской каюты.

— Дружище! — сказал Руузб. — Я думаю, после этого стоит быть безбилетным пассажиром.

Модьун великодушно продолжал: