И вечный бой... - [20]

— Мы можем заняться такими же философскими рассуждениями, как вели за барьером, — сказал он.

Она прервала его дрожащим голосом:

— Мысли не имеют особой ценности для этого тела.

Модьун продолжал:

— Мы можем посидеть, полежать, почитать книги о животных в кабинете, а потом пообедать. А потом, может быть, посмотреть телевизор. А потом, конечно, пойти спать.

— Ты имеешь в виду, просто посидеть?

Поразительная реакция. Когда она говорила, то видела его лицо. И должна была понять, что для него это тоже проблема. Помедлив, она сказала:

— Я чувствую в своем мозгу… возбуждение. Как будто все эти нейтральные отделы, которые контролируют движение, подвергаются влиянию каждого моего взгляда и особенно звука. То же происходит при прикосновении к моим ногам, когда ветерок гладит мою кожу. А обоняние и вкус заставляют меня чувствовать себя неловко. Но я хочу двигаться.

Она посмотрела на него.

— Хорошо?

Модьун терпеливо улыбался, пока она не закончила.

— Ты могла заметить, что эти чувства усилились после того, как ты вышла за барьер. Прекрасно и знакомо. Пути нервных импульсов давно проложены. Но здесь, — он посмотрел вокруг, — дом, город, люди — все новое и возбуждает, несмотря на то, что это обычные вещи. Ты должна понять: это импульсы тела, а тело должно управляться философски идеальным разумом. Закрывай глаза как можно чаще. Если это не помогает, то вставай и танцуй, как животные. Во время ареста я часто делал это, особенно, если звучала определенная музыка.

По выражению ее лица Модьун видел, что его слова вызвали в ней реакцию сопротивления, подобную той, которую она обнаружила, столкнувшись с обонянием и осязанием. Тогда он поспешно добавил:

— Может быть, у тебя есть предложения?

— Почему бы нам не заняться сексом? — ответила она. — У животных это обычно занимает около полутора часов. Так мы проведем время до обеда. А после того как мы поедим, можно будет решить, что делать вечером.

Модьуну казалось, что сейчас неподходящее время для секса. Почему-то он считал, что сексом занимаются поздно вечером или рано утром. Но он уже установил, что большое тело было для Судлил слишком сильным переживанием.

«Ну, хорошо», — подумал он.

Когда он вел ее через самый длинный овал в самую большую спальню, он добродушно заметил:

— Дода верит, что исторически, пока мы окончательно не стали людьми, только некоторые святые люди могли вообще обходиться без полового акта. Очевидно, что бы ни сделали Нунули, они создали в человечестве это святое свойство; я полагаю, что это слово как-то связано с примитивной философией. Не занимаясь сексом, мы отличались от людей-животных и смогли подняться до настоящих людей.

Когда он закончил, у него появилась другая мысль.

— Твои гениталии, — спросил он, — очень похожи на половые органы женщин-животных?

— Я никогда не проводила подробное сравнение, — ответила Судлил. — Внешне, по первому впечатлению, да.

— Я взял на себя труд, — сказал Модьун, — исследовать нескольких самок. Я мог бы сделать точный беспристрастный анализ.

— Хорошо, — сказала женщина.

— Очень похоже, — ответил он через несколько минут.

— За исключением одного, — продолжал он, — животные-женщины выделяют большое количество масла. А у тебя я его не обнаружил.

— Я заметила, что в тебе нет признаков жесткости, которая наблюдалась у самцов, которых мы видели. Помнишь? — сказала Судлил.

— Может быть, это явление возникает, как следствие активности, — сказал он. — Давай лучше начнем.

Попытка заняться сексом вскоре поставила обоих в тупик. Они вертелись в постели, были слегка шокированы физическим соприкосновением с кожей друг друга, вздрагивали, отступали, но решительно не проявляли любопытства. Наконец, обескураженные, они отодвинулись друг от друга.

Вскоре Модьун заметил:

— Кажется, животные находятся в особом состоянии возбуждения. Действительно, тогда присутствовал неприятный запах. У нас не было такого возбуждения, и я чувствовал только слабый запах пота.

— Когда твои губы были против моих, — сказала женщина, — ты выделял слюну, она увлажняла мой рот и это было очень неприятно.

— Я думаю, было бы нелепо, если бы сухой рот касался сухого рта, — оправдывался Модьун.

Она ответила не словами, а подвинулась к краю кровати, опустила загорелые ноги на пол и села.

Она начала одеваться. Через минуту на ней были брюки и блузка. Когда она наклонилась, чтобы обуть туфли, сделанные из кожи животных, она сказала:

— Так как это заняло меньше времени, чем я думала, я прогуляюсь. Что ты будешь делать?

— Я полежу здесь с закрытыми глазами, — сказал Модьун.

Пока он говорил, она прошла в дверь и исчезла. Он слышал ее удаляющиеся шаги по толстому ковру, потом далекая входная дверь открылась и закрылась.

Прошло немного времени.

Когда спустились сумерки, Модьун оделся, прошел в столовую и поел. Потом, удивленный, он вышел из дома и огляделся в поисках женщины. Он видел дорогу, которая поворачивала внизу к городу. Вся дорога не была видна с того места, где он стоял, но на улице зажглись огни, и он видел, что Судлил нигде нет.

Модьун вспомнил ее отказ питаться в общественной столовой и подумал:

— Она скоро проголодается и появится.