И в сердце нож - [39]

— Что же случилось с собакой? — осведомился Гробовщик.

Сыщики переглянулись.

— Входить без ордера на обыск опасно, — сказал Могильщик. — Если он убил ее, нам придется прикончить его. Ну а если они там оба в добром здоровье, а мы вломимся, будет жуткий скандал. Он подаст жалобу, и нас, чего доброго, переведут в патрульные.

— Очень бы не хотелось, чтобы Джонни убил свою старушку и попал на электрический стул из-за такой мрази, как Чарли Чинк, — сказал Гробовщик. — Она вполне могла убить Вэла, но если к тому же Джонни узнает, что нож ей дал Чинк, за жизнь ее я не дал бы и ломаного гроша.

— Чинк мог наврать, — предположил Могильщик.

— Если он наврал, тогда лучше бы ему исчезнуть с земного шара, — прорычал Гробовщик.

— Давай лучше зайдем с парадного хода, — предложил Могильщик. — Если Джонни залег в засаде, то нам проще действовать оттуда. Там прямой коридор.

Дверь была обшита с низа, верха и боков стальными полосами, и выбить ее было невозможно. Кроме того, на ней было три замка.

Гробовщик затратил семь минут, работая тремя отмычками, прежде чем ему удалось открыть ее.

Они встали по обе стороны двери с взведенными револьверами, а Могильщик отворил ее ногой. В темном холле было тихо.

— Цепочка снята, — сказал Могильщик. — Значит, его нет дома.

— Не надо рисковать, — сказал Гробовщик.

— Что за глупости! Джонни не псих, — сказал Могильщик и вошел в холл. — Джонни, ты где? Это Могильщик и Гробовщик, — негромко сказал он и, нащупав выключатель, щелкнул им.

В глаза им бросился большой висячий замок на главной спальне. Гробовщик закрыл входную дверь, они тихо подошли к спальне и, прижавшись к двери, стали слушать. Из спальни доносились звуки музыки. По радио шла ночная джазовая программа.

— По крайней мере они живы, — сказал Могильщик. — Джонни не стал бы запирать труп.

— Значит, он что-то вынюхал или просто распсиховался, — сказал Гробовщик.

— Давай осмотрим квартиру, — предложил Могильщик.

Они обошли комнаты, перешли в кухню. Комнаты были не убраны. Ковер в гостиной был по-прежнему усеян осколками стекла.

— Похоже, они тут повоевали, — хмыкнул Гробовщик.

— Ей, видать, досталось, — отозвался Могильщик.

Спальни на другой стороне холла были разделены ванной, из нее в каждую из них вели двери. Та, что вела в маленькую спальню, которую обычно занимал Вэл, была приоткрыта, вторая заперта на задвижку. Могильщик отодвинул засов, и они вошли.

Шторы были опущены, и в комнате было темно. Только горела шкала радиоприемника.

Гробовщик включил свет.

Дульси лежала на боку, подтянув колени, спрятав руки между ног. Она сбросила простыню, и ее голое темное тело поблескивало, словно было из металла. Она беззвучно дышала, но лицо было покрыто потом, а в уголках рта скопилась слюна.

— Спит, как младенец, — сказал Могильщик.

— Пьяненький младенец, — поправил Гробовщик.

— Ну и перегар, — повел носом Могильщик.

На ковре у кровати лежала пустая бутылка из-под бренди, а рядом опрокинутый стакан в мокром пятне.

Гробовщик подошел к окну, за которым находилась пожарная лестница, и распахнул шторы. Железная решетка за окном была тоже на замке.

Гробовщик вернулся к кровати.

— Как по-твоему, Спящая красавица знает, что ее заперли? — спросил он.

— Трудно сказать, — отозвался Могильщик. — А ты что думаешь?

— Мне сдается, Джонни что-то задумал, причем он толком сам не знает, что именно. Он рыщет где-то, что-то ищет, а ее запер на всякий случай, вдруг найдет что-то такое…

— Думаешь, ему известно про нож?

— Если да, то тогда он ищет Чинка, — сказал Гробовщик.

— Ладно, посмотрим, что она нам скажет, — буркнул Могильщик, тряся Дульси за плечо.

Она проснулась и стала сонно тереть лицо рукой.

— Проснись, сестренка, — сказал Могильщик.

— Уходи, — пробормотала она, не открывая глаз. — Я же отдала тебе все, что у меня было. Почти все. — Тут она хихикнула: — А этого тебе не получить, ниггер. Это только для Джонни.

Гробовщик и Могильщик переглянулись.

— Ничего не понимаю, — сказал Могильщик.

— Может, нам ее забрать? — предложил Гробовщик.

— Можно, конечно, только если выяснится, что мы ошиблись и у Джонни против нее нет ничего, кроме ревности…

— Что, по-твоему, обычная ревность? — перебил его Гробовщик. — Запирать жену на замок — это, выходит, обычная ревность?

— Для Джонни — обычная, — подтвердил Могильщик. — А если он заявится домой и увидит, что мы вломились в его квартиру и арестовали его жену…

— По подозрению в убийстве, — опять перебил друга Гробовщик.

— И даже это не спасет нас. Отстранят от службы как пить дать. Мы же не подобрали ее на улице. Мы вломились в ее дом, причем в этом доме нет признаков совершенного преступления. Даже если речь идет об убийстве, нам все равно нужен ордер.

— Значит, нам надо найти Джонни. Пока он не нашел то, что ищет, — сказал Гробовщик.

— Да, и причем побыстрей, потому как время не ждет, — отозвался Могильщик.

Сначала они посетили гараж на 155-й улице, где Джонни держал свой «кадиллак», но Джонни там не оказалось. Затем они проехали мимо его клуба. Окна были темные, дверь заперта.

Они прочесали кабаре, игральные заведения, ночные кафе. Они говорили, что ищут Чарли Чинка.

Бармен отеля «Парадиз» сказал: