И упало Слово - [2]

С того момента, как он остался тут один, его терзало какое-то тревожное чувство, и оно все нарастало и нарастало. И вдруг он понял. Он был один. Еще ни разу в жизни ему не доводилось оставаться в одиночестве, если только не считать камеры томографа на медосмотрах.

Он родился в Лагере и всю жизнь провел в Лагере, а в Лагере, где бы ты ни был, тебя везде окружают люди. За исключением карцера, но от карцера его судьба оберегла. Он еще никогда не оставался в одиночестве, и это одиночество вызывало у него ощущение тревоги.

«Не волнуйся, — приказал он себе, — ты же хотел этого, вспомни, сколько раз ты мечтал о том, что когда-нибудь останешься сам с собой наедине. Томографа же ты не боишься, хотя у многих закрытая камера томографа вызывает панику».

Вдруг раздался отчетливый стук. Корчак прислушался. Звук шёл от входной двери.

Корчак подошел к двери о открыл ее. За дверью стоял человек с занесенной рукой.

— Это вы стучали? — спросил его Корчак, — что случилось?

— Я просил разрешения войти.

— Просили разрешения? Таким странным образом? Зачем? Разве для того, чтобы войти в жилое помещение надо просить разрешения?

— Тут у нас так принято, считается невежливым входить в комнату без разрешения хозяина, для того, чтобы дать понять, что вы ходите войти, принято постучать.

— Хозяина? У жилого помещения разве может быть хозяин?

— Да, конечно, ведь вы тут живете, значит вы — хозяин, ну, во всяком случае, пока эта комната закреплена за вами. Но вы все же позволите войти? Или вы сейчас заняты?

— Конечно-конечно, — проходите, — посторонился Корчак.

— Позволите присесть?

— Для этого тоже надо спрашивать разрешения? — удивился Корчак? — чтобы сесть в жилом помещении.

— Когда вы у себя — не надо, когда в гостях — принято спрашивать, спросить — это считается признаком вежливости.

— Не бойтесь, оскорбить меня такой невежливостью, — улыбнулся Корчак, — эти правила мне в новинку, я с ними не знаком, и совсем не замечу, если вы их нарушите. Так что можете их не соблюдать. Хотите сесть — садитесь!

— Спасибо! Тем не менее вам надо будет эти правила усвоить, раз вы теперь в нашем обществе. Уверяю вас, они очень просты и естественны, их не придется заучивать, они будут соблюдаться сами-собой. И кстати, мы ведь не знакомы, а те же правила требуют, чтобы мы первым делом представились друг-другу. Ваше имя, я уже знаю, Ян Корчак, а мое — Рабиндранат Тагор, я ваш сосед.

«Ну, конечно, — же понял Корчак, — конечно же такое помещение не могло быть предназначено для одного. Но где же все-таки спальные места?»

Он снова осмотрел помещение.

Сосед перехватил его взгляд и весело рассмеялся.

— Здесь, — он подчеркнул слово «здесь» интонацией, — понятие «сосед» означает совсем не то, что в Лагере. Здесь, — сосед — это не тот, кто спит рядом с вами на нарах, а тот, кто живет в соседней комнате. Здесь каждому человеку полагается отдельная собственная комната. Моя — прямо напротив вашей. У вас номер пятнадцать, а у меня — четырнадцать. Четные номера с одной стороны коридора, нечетные — с другой. Вот по этому случаю W и попросил меня зайти к вам в гости. Он беспокоится, что вам будет не по себе от непривычной обстановки, он телефонировал мне и выразил опасение, что вам до сих пор еще ни разу не приходилось оставаться в одиночестве, просил помочь вам освоиться.

— Мне действительно было не по себе, но кто такой W?

— Наш супервайзер. В Лагере его называют «Комендант». Зовут его Владимир Владимирович. Но это сложно каждый раз выговаривать, и мы зовет его «Дабл Ви». Он — не возражает.

— Дабл Ви, — как символ в техническом жаргоне? Вы знаете жаргон?

— Ну еще бы не знать, — рассмеялся Тагор, только мы называем его иначе, English Language — не знаешь, — заставят выучить. Вам тоже предстоит эта зубрежка.

— Я — знаю технический жаргон, — с гордостью воскликнул Корчак, — еще со школы. Меня с детства готовили в научные специалисты.

— Ну-ну, знаете, так знаете, не буду спорить, — примирительно сказал Тагор, — но все же… я догадываюсь, что W дал вам для ознакомления, ну скажем так, очень детальную информацию про человека, в чью честь вам дали имя, про этого Яна Корчака. И эта информация — она никогда не пишется обычным языком, она всегда написана на этом самом «техническом жаргоне». И возможно, что эта версия жаргона не вполне вам знакома.

— Откуда вы знаете, про документ, что мне дали?

— Нам всем давали читать «житие своего святого», всем кто поступал сюда, это один из элементов подготовки.  Кому-то раньше, кому-то позже. Обычно это происходит, когда мы учим «технический», как вы говорите, жаргон, но раз вы его уже знаете, я предположил, что вам могли дать почитать это сразу.

Корчак не стал спрашивать, что такое «житие» и «святой». Он уже понял, что в свое время это узнается само собой и решил поговорить о более актуальных вещах.

— Как тут жизнь? — спросил он, — если сравнивать с Лагерем?

— В первые дни вам будет казаться, что вы попали на Безмятежные Острова, — улыбнулся Тагор.

— Настолько тут все прекрасно!?

— По сравнению с лагерным бараком — да — прекрасно! А если сравнивать с самими Безмятежными Островами, то здесь — все равно — лагерный барак!