И ты, Брут... - [23]

Недавно одевшиеся в листву деревья, газоны, были еще зелены, свежи, воздух с утра чист, солнце весело поблескивало в стеклах многоэтажных домов, и если бы не потный толстяк, который неизвестно куда тащил нашу компанию, то снова был бы повод, порадоваться жизни, весне да просто быстрой езде на автомобиле по широким улицам родного города. Увы, предстоящая акция омрачала мою жизнь.

Ближе к окраине города мы свернули с шоссе на проселочную дорогу. Дома здесь были старой постройки, невзрачные однотипные, такие, что Чума даже подивился.

— А ты говорил, — произнес он, обращаясь к Валере, — будто у мужика того дворец, а здесь лачуги какие-то.

— Погоди, — многообещающим тоном изрек толстяк. — Там дальше дома покруче будут.

Впереди показался длиннющий забор, за которым торчали громадные цистерны, насосы и навесы. К огромным воротам были подведены рельсы, на них стояли четыре железнодорожные цистерны.

— Районная нефтебаза, — пояснил Валера. — Отсюда бензин на автозаправочные станции поступает. Хозяин базы здесь неподалеку и живет… Нам налево.

Мы проехали вдоль забора, потом свернули еще раз, уже направо. По правую сторону все еще тянулась нефтебаза, по левую — небольшой яблоневый сад. За ним высились особняки. Не обычные прямоугольные коробки, а именно особняки, построенные по особому проекту, с претензией на тот или иной архитектурный стиль. Видимо, раньше сад занимал большую площадь, но постепенно шикарные дома отвоевывали у него пространство и теперь от сада остался клочок земли, со старыми деревьями, которые, наверное, скоро тоже вырубят. Что и подтвердил толстяк.

— Здесь новые участки раздают, — сказал он. — Все деловые люди города строятся, подальше от городского шума и от глаз государства. Поезжай-ка, Санек, тише. Сейчас будет нужный нам дом.

Чума сбросил газ. Почти одновременно кончились забор и сад. Сразу за нефтебазой раскинулся пустырь с одиноко торчащей посередине водонапорной башней. Еще дальше поля и сады. По другую сторону от дороги вместо фруктовых деревьев тянулся теперь высокий кирпичный забор с проемами в нем в виде арок, в которые были вставлены железные прутья. Сквозь них и молодые топольки невдалеке виднелся дом, представлявший из себя груду нагроможденных друг на друга строений; за ним еще дома.

— А вот и наш особнячок, — объявил Валера и указал на возникший за окном серый, недавно оштукатуренный забор.

— Этот?! — воскликнул Чума?

Мы с Настей пригнулись, чтобы разглядеть окончание абсолютно гладкой стены метров пяти высотой, за которой не видно было даже крыши дома. Я никогда не был ни в тюрьме, ни в сумасшедшем доме, но думаю, подобные учреждения обносят именно такими стенами. Мелькнувшие за окном огромные железные ворота, в которые свободно мог бы въехать паровоз, но которые он ни за что не смог бы вышибить, так же не оставляли шансов проникнуть в дом.

— Да какой же это особняк, — не удержался я от сарказма. — Это не особняк, а крепость, и чтобы решиться на ее штурм, нужно быть психопатом. Ты из их числа, толстячок?

Валера резко повернулся ко мне. На его жирных губах блуждала ядовитая усмешка.

— А ты как хотел? — спросил он издевательски. — Чтобы я за тридцать тысяч баксов отправил вас в сарай велосипед выкрасть? — Толстяк оглядел нас суровым взглядом. — Нет, дорогие мои, за такие бабки потрудиться нужно. И вот еще что: если из вас хоть кто-то еще раз закапризничает, я живо лишу вас заработка и отправлю за решетку. Или вы уже забыли об убитом вами парне?

Толстяк показал зубы, и я притих. Я вдруг явственно увидел вот такую же стену, колючую проволоку поверху нее, вышки с часовыми и собак. И тут я понял: сколько бы я не артачился, сколько бы не кокетничал, относительно того приму ли я предложение Валеры или нет, в итоге я сделаю, так как он хочет.

Толстяк повернулся и приказал Чуме:

— На развилке свернешь направо, — затем, чтобы ободрить нас, уже миролюбиво произнес: — Да вы не тушуйтесь, ребята. У меня есть отличный план, и я вам скоро его изложу.

Невдалеке, чуть в стороне за могучими деревьями виднелись этажные дома. Асфальтовая дорога сворачивала к ним, мы свернули на заброшенную грунтовую, ведущую в ложбинку, проехали по ней метров пятьдесят и остановились у железнодорожного полотна, невидимые со стороны главной дороги. Толстяк выкарабкался из машины, открыл свой баул и вытащил из него четыре черные рабочие куртки, четверо штанов и бросил их на сиденье.

— Переодевайтесь, живо! — скомандовал он.

Без лишних слов мы вылезли из машины, облачились поверх одежды в робу и стали похожи на ремонтную бригаду, возглавляемую бригадиром-толстяком. Особенно потешно в широченной куртке и штанах выглядела худенькая Настя. Однако издалека она могла сойти за парнишку.

— Поднимемся на водонапорную башню, — стал объяснять нашу задачу Валера. — Она еще не достроена. На ней время от времени ведутся работы. Так что если кто нас и увидит, подумает, пришли строители. Сверху разглядите, как следует дом, и я расскажу вам, что нужно сделать. Ну, пошли!

Повесив через плечо маленькую сумочку, которую Валера достал из баула, толстяк, тяжело дыша, стал подниматься по склону ложбины. Мы гуськом потянулись за ним. Издали башня не казалась такой громадной как вблизи. По мере приближения она увеличивалась в размерах, похожая на вырастающую из-под земли гигантскую ладью. Строение было железным, со стороны нужного нам дома располагались четыре — одна над другой — площадки, соединенные между собой наискосок лестницами.