И тогда она исчезла - [3]

– И высморкайся, – приказала она. – Как следует. Чтобы в носу совсем ничего не осталось.

Пол последовал ее инструкциям. Она с презрением смотрела, как он комкает бумажные носовые платки и с побитым видом плетется в кухню, чтобы бросить их в мусорное ведро.

Вскоре приехала полиция.

И началось.

Началось то, что так никогда и не закончилось.

Лорел иногда спрашивала себя: было бы все иначе, если бы в тот день Пол не был простужен, по первому же ее звонку примчался с работы в своем элегантном костюме, полный сил и энергии, если бы он сидел рядом с ней, а его руки обвивали ее плечи, крепко прижимая к себе, если бы он не пыхтел, не хлюпал носом и не испугался? Смогли бы они пройти через это? Или было бы что-то еще, что заставило ее ненавидеть его?

Полиция уехала в восемь тридцать. Вскоре у кухонной двери появилась Ханна.

– Мама, – сказала она извиняющимся тоном. – Я проголодалась.

– Прости, – откликнулась Лорел и взглянула через кухню на часы. – Господи, да ты, верно, умираешь с голоду. – Она с трудом поднялась и, будто слепая, вместе с дочерью на ощупь исследовала содержимое холодильника.

– Это можно? – спросила Ханна, вытаскивая пластиковый контейнер с остатками лазаньи.

– Нет. – Лорел с силой задвинула его обратно. Ханна с удивлением заморгала.

– Почему нет?

– Просто нет, – уже мягче произнесла Лорел.

Потом приготовила тост с бобами, села и стала смотреть, как Ханна ест. Ханна. Средний ребенок. Дочь. Трудная. Утомляющая. С такой не хотелось бы застрять на необитаемом острове. И ужасная мысль пронзила Лорел так быстро, что она едва осознала ее.

Это ты должна была пропасть без вести, а Элли сидеть здесь и есть эти бобы на тосте.

Лорел мягко коснулась щеки Ханны ладонью и вышла из кухни.

3

В прошлом

Плохую оценку по математике Элли ни в коем случае не должна была получить. Если бы она работала усерднее, была умнее, если бы не устала так сильно в день теста, не чувствовала бы себя такой рассеянной, не зевала бы бо́льшую часть времени вместо того, чтобы сосредоточиться на работе, если бы вместо B+ она получила бы А, – то ничего бы не произошло. И если бы еще раньше, задолго до того плохого теста, она бы влюбилась не в Тео, а в обычного мальчика, не особо сильного в математике, кого бы не заботили результаты теста, у кого бы не было амбиций – а еще лучше, если бы вообще ни в кого не влюбилась! – то она бы не чувствовала, что ей нужно стать столь же хорошей, как Тео, или даже лучше. Она была бы рада получить B+, и вечером не стала бы умолять маму нанять репетитора по математике.

Вот и первая петелька на нити времени. С нее-то все и началось. Давно, в январе, в среду днем, в четыре тридцать или около того.

Элли пришла домой не в настроении. Такое случалось часто. Она никогда не планировала этого. Просто само так выходило. В ту же минуту, когда она видела маму или слышала ее голос, Элли начинала раздражаться, а затем из нее вылетало все, чего она не могла сказать или сделать за весь учебный день – потому что в школе Элли считалась хорошей девочкой, и если у тебя такая репутация, с ней шутить нельзя.

Бросая сумку на скамью в прихожей, Элли объявила:

– Мой учитель математики дерьмо. Сущее дерьмо. Ненавижу!

На самом деле это было неправдой. Она ненавидела не учителя, а себя за свою неудачу. Но разве такое можно сказать?

Мама, не отходя от раковины, спросила:

– Что случилось, милая?

– Я только что тебе сказала! – Элли толком ничего не сказала, но это не имело никакого значения. – Мой учитель математики просто идиот. Я провалю экзамены GCSE[1]. Мне и вправду нужен репетитор. Без него никак.

Она вошла в кухню и с наигранной обреченностью плюхнулась на стул.

– Мы не можем позволить себе репетитора, – возразила мама. – Почему бы тебе не вступить в математической кружок и заниматься там после уроков?

Вот и еще одна петелька. Если бы Элли не была таким избалованным ребенком, если бы не ожидала, что мама взмахнет волшебной палочкой и решит все проблемы дочери, если бы у Элли было хоть малейшее понятие о финансовом положении родителей, если бы она беспокоилась о ком-нибудь, кроме себя, то на этом разговор бы и закончился. Элли сказала бы: «Хорошо. Я все понимаю. Так я и сделаю».

Но она так не сказала. Она напирала, напирала и напирала. Давила, давила и давила. Даже предложила платить за репетитора из своих карманных денег. Упомянула куда более бедных ребят из ее класса, бравших частные уроки.

– Как насчет того, чтобы попросить кого-то из школьников помочь тебе? – предложила мама. – Кого-нибудь из шестого класса? Того, кто будет заниматься с тобой за пару фунтов и, скажем, кусочек торта?

– Что?! Ни в коем случае! Это было бы так неловко!

И вот он улизнул, как самая скользкая вещь на свете, – еще один шанс на спасение. И этого Элли не поняла.

4

С того майского дня 2005 года, когда Элли не вернулась домой, и до момента, наступившего ровно две минуты тому назад, не было ни одного значимого свидетельства об ее исчезновении. Ни единого.

Последняя информация об Элли была зафиксирована камерой видеонаблюдения на Страуд Грин Роуд[2] в десять сорок три. На этих кадрах видно, как Элли ненадолго останавливается, чтобы взглянуть на свое отражение в окне автомобиля. Некоторое время существовала версия, что Элли встала там, чтобы посмотреть на кого-то в машине или что-то сказать водителю. Когда же нашли владельца автомобиля, то оказалось, что во время исчезновения Элли тот был в отпуске, а его машина была надолго припаркована в том месте.