И снова я к тебе вернусь… - [109]

— На хрен он сдался, твой радиолог. Гляди, тут гематомища уже на полбашки.

— Мать моя женщина, Лен!..

— Беги быстрее, пусть заводят машину.

Еще десять минут — машина, кислород, гормоны, шприц с адреналином наготове. Движение началось; ворота клиники распахнулись, на дорогах утренние пробки.

— Варь, давление.

— Семьдесят, нижнее не слышу. Куда?

— В наш приемник.

— Сорок минут, минимум.

— По пешеходному — двадцать.

Темный коридор холодной питерской квартиры, тишина и стрелка на больших старинных часах; вперед и вперед, безжалостно и не оглядываясь. Я веду счет, господа, я слышу каждую секунду.

— Варь, не спи, давление.

— Пятьдесят, без нижнего.

— Давай преднизолон, девяносто.

Мы неслись по пешеходным зонам, сирена орала на полную; Варя на резком повороте умудрилась закрепить катетер и ввести целый шприц с гормонами. Шофер Сергея Валентиновича поймал драйв, виртуозно выворачивая между плохо припаркованными машинами и встречным потоком движения. Все веселее, чем целый день резаться в футбольный имитатор.

— Варя, ну че?

— Ниче, почти не слышу. Что-то у сорока пяти болтается.

— Давай адреналин. Минут семь осталось ехать, не больше.

Варька ввела очередную ампулу, добавила кислорода и безо всяких команд стала искать подключичную вену. Движения рук — безупречное испанское каприччио; красное платье развевается в такт, не теряя чувства ритма. Пальцы в движении, в голове — страх; бубнить под нос — еще один способ не потеряться и сохранить спокойствие:

— Потерпи, Светка, не то каюк, дорогая моя… давай, солнце, дотяни, немного осталось… Сволочи, весь город в пробках, от заката и до рассвета… а скотина эта появится, муженек твой… тут же милицию звать… да вообще, вернемся, так сразу и вызовем… господи, полицию, а не милицию…

Последние пять минут дороги; залетели на пандус, двери открыты, Люся с молоденькой медсестрой стояли наготове.

Раз, два, три, коридор, больные, каталки…

— Дорогу, черт… разойдись, люди! Мы без башки и почти без давления уже!

Лифт, еще коридор, двери в операционный блок.

Сзади быстрые шаги; Слава взглянул на Светкино неподвижное лицо и в ту же секунду превратился в большую хищную кошку. Сконцентрироваться и сделать всего один точный прыжок, без сомнений и промахов. Я видела этого человека; давно, много лет назад, и теперь он совсем не изменился.

— Девку оставляй. Закончу — перезвоню.

Каталку забрали в операционный блок; голубцеватый реаниматолог высунул на прощание веселую мордочку:

— Девочки, за подключичку — отдельный респект! Целую ручки!

Хороший, но не Костик.

Тут же рухнули на топчан и пару раз глубоко вдохнули; посидели, через несколько минут не спеша спустились в приемник. Утреннее начало; а больных, как после атомной войны. Люся нещадно гоняла по коридорам молоденького травматолога; своими колкими замечаниями она отнимала у парня последнее самоуважение. Обернулась, увидела нас и тут же сменила гнев на милость.

— Так, Станислав Алексеевич, вон там перелом бедра с ДТП, еще двое в пятой смотровой. Даю двадцать минут и не больше, у меня гости… Девчонки! Ой, Ленка, моя ты дорогая!

Люся почти задушила меня в объятиях и тут же потащила нас в сестринскую.

— Девочки, у нас кофе натуральный теперь, пойдемте.

— Не, Люсь, нам ехать через пять минут. Главный все трубки оборвал, будет требовать отчета. Сигаретка есть? Пойдем лучше на скамеечку, как в старые времена.

— Да как же, столько не виделись, девчонки?!

— Ничего, мы теперь не раз приедем. Вон, видела, какую нам красавицу купили.

— Машинка хорошая; вот вы буржуи, одно слово. Тогда звоните хоть заранее, я народ разгоню.

— Конечно, Люсь. В этот раз заранее не получилось, еле довезли; думали, уже все, каюк девке.

Мы плюхнулись на старую облезлую скамейку перед приемником; Люся принесла три сигаретки и хотела уже сесть рядом, как тут из приемника раздался очередной призыв; юный доктор никак не хотел существовать без няньки.

— Людочка, вы бы не могли мне тут помочь, я не могу найти карточку.

Громкое рычание перекрыло детский писк:

— Да когда это кончится уже, а?! Мать твою, щас пойду, придушу его и вернусь. Не уезжайте, девочки.

На небе ни облачка, солнце припекало, воздух застыл без движения. Скверик между корпусами зеленый и прекрасный, нестриженая, по колено трава; между пищеблоком и терапевтическим корпусом расположилось цыганское семейство; сели прямо на землю, достали лимонад и бутерброды, веселятся и жуют. Не иначе, кого-то положили полечиться, теперь будут навещать всем табором. Наш шофер вылез из кабины и загорал, привалившись к капоту. Тут же звонки от Сергея Валентиновича и Шрека; информации немного — больная в операционной, теперь осталось только ждать. Мы с Варей сидели и слушали, как мимо нас плавно проплывают минуты. Варька закрыла глаза, вытянула уставшие ноги на нестриженую траву. Даже не успела переодеть туфли; так и металась по машине, в сарафане и на шпильках. Докурила, смачно зевнула, а потом повернулась ко мне и крепко обняла за шею.

— Фу, черт подери… Лен, довезли же, а?

— Довезли, Варь, довезли.

Занавес

Почтовый ящик [email protected]

20 июля 2016, 20.00

Письмо от пользователя [email protected]