И снова я к тебе вернусь… - [108]

Отделение было заполнено только наполовину; очередная моделька весом тридцать три кило, рядом соседка «номер наоборот» — сто тридцать три килограмма при росте сто пятьдесят, с заоблачными сахарами и давлением под двести. Пара недообследованных мужиков и бабушка с тяжелым гипотиреозом; вот и вся летняя компания. Мы накрыли на стол; пока грелся пирог, восхищенно рассказывали дежурному Пете про любимую «ласточку» (так называлась наша новая реанимационная машина, нашпигованная самыми крутыми медицинскими прибамбасами). Не успели сесть за стол, как привезли новую больную, а точнее, нашу старую знакомую. Света Пономарева, ведущий научный сотрудник отдела ядерной физики в каком-то научно-исследовательском институте; тридцать пять лет, официально не замужем, детей нет. Иванцова номер два, только в интеллигентном исполнении и с приличным заработком; тяжелый диабет, последние полгода почки и глаза отчаянно вывешивали белый флаг; что на сегодня — очередная кома от собственной недисциплинированности. Привезли без сознания; пришлось оставить трапезу и пойти писать лист назначений, потому что только я почти наизусть помнила все ее анализы и обследования за последние полгода. Больная плавала в собственной голове, на громкую ругань не отзывалась; в дыхании резкий запах ацетона, слабый пульс и низкое давление. Молодые люди часто игнорируют правила игры, не имея мудрости и выдержки смириться с болезнью. Я передала указания дежурному Пете, попросила вечером перезвонить и рассказать, что да как; но, видно, дежурство было беспокойное, парень так и не позвонил. Признаться, я тоже закрутилась с уроками и очередным аккордеонным опусом. Про Свету Пономареву вспомнила только утром, в машине; червячок беспокойства начал точить дырку прямо посередине головы. Залетела в ординаторскую в семь пятнадцать, раньше Варьки на десять минут; дежурный Петя гордо выложил на стол листы сахаров; и правда, виртуоз — к часу ночи у Пономаревой было уже не больше десяти, а начинали почти с сорока пяти. Скорее в палату; Светка молодец — дыхание практически выровнялось, лицо стало светлее; можно было успокоиться и пойти выпить кофе.

Смешная, белобрысая, очень умная и совсем некрасивая. Настоящая Мария Кюри, не иначе; вдруг через пару лет изобретет вечный двигатель? Давай уже, Светлана Батьковна, открывай глаза.

Однако Света никак не хотела отзываться; я начала хлопать ее по щекам — ничего, реакции нет.

Да и вообще, пульс как-то слабоват… Не по плану ты в этот раз, подруга… что-то концы с концами не сходятся.

Я вернулась в ординаторскую.

— Петь, перемерь сахара на прощание, а то что-то Пономарева не просыпается никак.

— Да ну. Все в ажуре, она ночью даже что-то мычала из палаты.

— А теперь уже не мычит.

Петя встал и направился с глюкометром в палату; я зашла за ширму переодеться, и тут раздался городской звонок. На том конце провода плакала женщина; пришлось потратить пять минут, чтобы понять — звонила мама Пономаревой, из Псковской области. Конечно, она очень беспокоилась за дочь, но повод оказался совершенно неожиданный.

— Елена Андреевна, простите ради бога, кто ее привез?

— Бригада платной «Скорой». Ее институт дает хорошую страховку, так что не волнуйтесь — оплата не потребуется, все за счет страховой компании. Глюкоза упала, все идет хорошо, придется потерпеть всего несколько дней.

— Значит, с ней никого не было?

— А вы про кого сейчас говорите?

— Про ее гражданского мужа.

— Нет, с ней никого не было, а?..

— Елена Андреевна, умоляю, не пускайте его, это чудовище! В последнее время совершенно распоясался, пил, поднимал на нее руку, просто полный кошмар! Прошу вас, не пускайте его, я приеду буквально к вечеру.

Я не дослушала и бросила трубку на стол. Пару прыжков, палата, бледное неподвижное лицо. Зрачки, медицинский фонарик.

Боже, я же проверяла вчера, клянусь тебе, этого не было… черт возьми, аааа… помогите, товарищи, чем можете…

Зрачки были предательски разные; мои руки сами собой начали шарить по спутавшимся волосам — вот оно, конечно. Небольшой кровоподтек в затылочной области, а если приглядеться, то еще кое-что — чуть заметная ссадина на левой скуле.

В коридоре послышался стук каблуков.

— Варя, быстро!

Варька стояла на пороге с вытаращенными глазами; макияж, шпильки, широкий цветастый сарафан.

— Варя, каталку, бегом!

Петя пару секунд стоял столбом, а потом ринулся перекладывать Пономареву на каталку. Парень быстро сообразил — по его недосмотру ночью произошла потеря времени, пусть непонятно какая, но произошла.

Счет пошел, дорогая редакция… Сыграем еще одну партию, без перископов. Крапленые карты нам сейчас не помогут, это точно.

Еще пять минут — ногой протаранила дверь в МРТ-кабинет; Варька крепким матом подняла на ноги дежурную медсестру. Радиолога еще не было на работе; конечно, белые люди из уважаемых частных клиник не приходят на работу раньше девяти утра. Варька теряла терпение.

— Лен, что ж делать-то? Кома уже пипец какая, где ж эта сволочь, а?

— Загоняй быстро в аппарат.

Еще двадцать минут ушло на сканирование. Я смотрела на экран; перед очумевшими от страха зрителями мелькали снимки головы Светланы Пономаревой, один за другим.