И снова утро - [82]

«Хоть чистой воды из колодца принесу ей», — подумал я и, не раздумывая, отправился в ту сторону.

Но шел я не напрямик, а в обход, держась как можно ближе к болоту, чтобы в случае опасности скрыться. Из-за этого мой путь до колодца длился долго. Колодец оказался не в поле, как я решил сначала, а около проселочной дороги, которая вела в городок.

Я ведром достал воды, чтобы утолить жажду. Кажется, никогда в жизни я не пил такой вкусной воды. Я пил, пока мог, потом наполнил котелок и хотел уже тронуться в обратный путь, но не удержался от искушения. Я снял свой разодранный френч и рубашку и начал умываться. Непередаваемое блаженство! Столько времени быть грязным и наконец иметь возможность умыться, лить на себя холодную воду, растираться ладонями, потом снова поливать себя водой, притом лить сколько хочешь чистой холодной воды.

Я плескался долго-долго, потом опрокинул на голову целое ведро воды. Когда же я выпрямился и, счастливый, открыл глаза, то увидел, что передо мной, на расстоянии не более трех шагов, стоит гитлеровец и смотрит на меня.

«Откуда его черт принес, с неба, что ли, свалился?» — подумал я, скорее обозленный, чем напуганный. По-видимому, удовольствие от умывания было столь велико, что я не смог резко перейти от одного душевного состояния к другому, совершенно противоположному. Ответ на свой вопрос я получил тут же, когда увидел прислоненный к дереву велосипед. К багажнику было привязано ремнями нечто вроде сумки из новой светлой кожи. Поскольку я был раздет до пояса, у меня промелькнула надежда, что гитлеровец не понял, кто я такой. Но эта надежда длилась только одно мгновение. По его взгляду я определил, что он все знает. Гитлеровец смотрел на меня и ухмылялся, и из его ухмылки я понял, что ничего хорошего ждать мне от него не приходится. Особенно потому, что он взял наизготовку карабин, который до этого нес на ремне.

«А Милада? — мелькнуло у меня в голове. — Что она будет делать? Что она подумает, когда увидит, что я не возвращаюсь? Она, конечно, подумает, что я ее бросил». Мысль об этом помогла мне не только обрести спокойствие, но и найти в себе силы и энергию, чтобы не попасться в ловушку.

Немец ухмылялся. Ну что ж! Притворившись, что не понимаю его ухмылки, я улыбнулся ему и поздоровался. Потом спокойно достал еще одно ведро воды и, держа его в руке, чтобы немец подумал, что я предлагаю ему попить, сделал шаг к нему и в следующее мгновение изо всей силы выплеснул содержимое ведра ему в лицо. Это произошло молниеносно. Когда ослепленный струей воды гитлеровец пригнул голову, я набросился на него и схватил за горло. Он не успел прийти в себя, как был уже мертв.

Пошарив в карманах гитлеровца, я нашел пачку сигарет и коробок спичек. Хотя я не курил, сейчас мне очень хотелось затянуться, но я не позволил себе этого удовольствия. Меня занимало другое: как снять с гитлеровца форму, которая, как я подумал, может мне пригодиться. Эта операция далась мне нелегко, но в конце концов я справился. Затем мне нужно было избавиться от трупа, не мог же я оставить его возле колодца. Ведь если немцы наткнутся на него, не исключено, что они организуют прочесывание болота.

На листе бумаги я написал крупными буквами по-немецки: «Запрещено. Вода в колодце отравлена».

Объявление я прицепил к какому-то гвоздю, потом сбросил труп в колодец. Затем я сел на велосипед и поехал назад к болоту. Возле него слез с велосипеда, горя желанием узнать, что содержится в сумке. Я надеялся найти там хоть что-нибудь из еды. Судьба не была благосклонной ко мне. В сумке оказалась всего лишь коробка марципана.

Я надеялся найти кусок хлеба, шпика, другую какую-нибудь еду. А вместо этого — коробка марципана! Я был так взбешен, что хотел выбросить эту коробку в болото, но вовремя остановился, вспомнив о Миладе.

«Может, ей подойдет этот чертов марципан», — подумал я.

Увидев меня, Милада обрадовалась, и на некоторое время глаза ее повеселели.

— Я уж думала, что ты не вернешься!

— Пить хочешь? Видишь, чистая вода. Я принес тебе кое-что из еды.

— Что же?

— Марципан!

— Марципан? Ты шутишь?

— Вовсе не шучу. Пожалуйста, угощайся!

Я протянул ей коробку. Она взяла один кусочек и начала есть его, глядя на меня. Глаза ее улыбались. Марципан ей понравился. Меня же, когда я попробовал его, замутило, но я заставил себя есть его. Так мы сидели рядом и ели марципан.

— Очень вкусно, — сказала она. — А ведь он мне никогда не нравился. Даже когда была маленькой. А тебе?

— Когда я был маленьким, я даже представления не имел, что на свете есть какой-то там марципан. А сейчас я предпочел бы съесть кусок хлеба.

— Ты мне не расскажешь?

— О чем?

— Как ты достал марципан, карабин, форму, велосипед…

Я рассказал ей все, что случилось со мной. Она слушала, думая о чем-то другом. Когда я замолчал, она повернула голову в сторону велосипеда, который я прислонил к иве. Она долго рассматривала его, будто пытаясь узнать его. Только через некоторое время я понял, что на самом деле Милада даже не видела велосипед: она думала о чем-то совершенно ином.

— Ты примерил форму? — спросила она меня. — Подходит тебе?