И снилось ворону, что был он лисом - [45]

Удивительно, но на подходах к залу я нос к носу столкнулся со злющей и явно жаждущей крови Сакурой.

— Тебя где носило?! — свой монолог она начала сразу с наезда. — Мы волновались! Уже решили, что какие-то проблемы с этим… с твоим зверем, и Итачи-сан поэтому тебя увёл, не дав даже подойти к нам!

— Вообще-то, это я за ним увязался, — осторожно вставил я. — Мы ходили проведать Анко-сан.

— Да мне побоку! — не понимаю, и чего она от моего объяснения больше завелась? — А ну быстро пошёл к Саске-куну! Он же там планы строит, как идти тебя выручать!

— В самом деле? — удивился я и тут же увернулся от мгновенно последовавшего подзатыльника. — Всё-всё, иду. Не злись, а то морщинки появятся.

— Цыц мне! — прикрикнула Сакура и, взяв меня за руку, силой потащила в зал. М-да, не завидую я тому, кто решится на ней жениться. Хотя, это однозначно будет очень храбрый парень.

Всё ещё сидевший, подперев собой стенку, Саске чуть приоткрыл глаза, когда мы подошли.

— Где ты был? — так, видимо, моих товарищей по команде заклинило.

— Подсматривал за нежной любовью на больничной койке между твоим братом и Анко-сан, — преспокойно отозвался я, засовывая руки в карманы.

— Что?! — Саске, бедолага, от такого заявления чуть не поперхнулся воздухом.

— Уймись, шучу я, — друг смерил меня гневным взглядом, который я проигнорировал, глядя на одну из галерей. — Подождите меня немного, я сейчас вернусь.

— Куда ты? — подозрительно спросила Сакура.

— Нужно кое-что проверить, — бросил я через плечо и поднялся во временное убежище песчаников.

— Чего надо? — Канкуро встретил меня не особо приветливо, но злость его была какой-то усталой.

— И тебе привет, — откликнулся я. — И не стоит благодарить за помощь, нам было не трудно.

Канкуро хмыкнул и отвернулся.

— Спасибо, что помогли, — сказала мне Темари; хм, ну ладно, в этой команде хотя бы она знает о приличиях. — Только зачем?

— Видишь ли, в тот момент проснулась моя избирательно действующая доброта. Решил помочь, так сказать, несчастному созданию, — стал распрягать я, но затем посерьёзнел. — Хочу поговорить с ним.

— Я бы не советовала, — прошептала Темари, неуверенно поглядывая на сидевшего метрах в десяти от нас Гаару, отстранённо смотревшего перед собой. — Он после того, как пришёл в себя, ни слова не сказал… Не думаю, что сейчас подходящее время.

— Ничего, я попытаюсь, — не слушая дальнейших возражений, я прошествовал мимо песчаников к третьему их товарищу.

Темари нахмурилась, но смолчала; Канкуро же проводил меня кинутым исподлобья почти любопытным взглядом, но мне было, в общем-то, всё равно. Для меня в данный момент имел значение лишь парень, возле которого я нагло уселся.

— Чего не с остальными? — поинтересовался я как можно более непринуждённо.

Гаара покосился на меня настороженно — ни дать ни взять дикий зверь, загнанный охотниками в ловушку.

— Зачем ты пришёл? — негромко проговорил он, и меня в который раз поразил абсолютный лёд в его голосе. Даже Итачи, умеющий становиться безэмоциональным, даже вечно холодный Тобирама не могли говорить так.

— Сейчас или тогда, в лесу? — уточнил я, но, не дождавшись ответа, сказал: — Даже не знаю. Потому, наверное, что такие, как мы, должны помогать друг другу.

— Нет «таких», — неожиданно резко ответил Гаара. — Я единственный монстр в своём роде.

— Прости, дружище, но я тебя разочарую, — я не собирался щадить этого парня и говорить с ним мягко. — Таких, как ты, аж целых девять штук. Неужто в Суне тебе не рассказывали, что существует девять хвостатых? Так хотели, чтобы ты себя считал особенным, неповторимым, чудом из чудес или, вернее, монстром из монстров? Так вот, внимай и проникайся: я такой же, как ты, джинчурики. И разве я от этого хожу с каменным лицом, ни во что не ставлю своих товарищей, а потом, сорвавшись, ору на всё округу «Всех убью, один останусь»? Нет.

— Я убиваю, — проговорил Гаара, не отрывая взгляда от меня, — чтобы почувствовать себя живым…

— Чушь, — спокойно перебил его я, не имея ни малейшего желания выслушивать бредовую философию полубезумного джинчурики. — Живым человек является лишь только в том случае, если его отражение есть в сердцах других людей. Ты изначально пошёл по неверному пути: судя по тому, как собственные товарищи от тебя шарахаются, ты выбрал тактику запугивания окружающих. Это глупо. Меня вот в деревне тоже ненавидели, даже сейчас это имеет место, чему ты сам стал вчера свидетелем, — но я не отчаялся и завёл себе якорь в виде дорогих мне людей. Знаешь, я сегодня тоже во время боя почти сорвался; продержаться достаточно долго и дождаться помощи я смог лишь потому, что боялся, до жути, до дрожи боялся, что наврежу находившимся рядом друзьям. Ты же, забив на борьбу, пошёл по лёгкому пути, предпочитая строить из себя отвергнутого всеми одиночку, а свои буйства оправдывая глупым «Я же монстр, чего вы хотели?»… И нечего ко мне свои руки песчаные тянуть, я правду говорю.

Пропитанный чакрой песок плотным кольцом обхватил моё горло, грозя каждый момент сжаться сильнее и задушить. Гаару трясло, а лицо его больше не было бесстрастным — оно перекосилось от гнева, а в бледно-зелёных глазах вновь поднималась жажда убийства. Я совершенно не понимаю, почему он до сих пор не дал ей волю.