…И смерть, и слезы, и любовь - [2]

Могут заметить, что для этого у Ассии Джебар были прекрасные «ориентиры» и во французской литературе-от знаменитых предшественниц до знаменитых современниц (к примеру, от Колетт до Саган) — и что осваивать алжирскую действительность ей помогли ее не менее знаменитые соотечественники — и Диб, и Катеб, и Хаддад. В таком случае Ассия Джебар — талантливая наследница и ученица, вобравшая в себя все лучшее, что могла дать прекрасная «школа».

Но, видимо, нельзя отказать ей и в самобытности ее таланта, в смелости выбора основных тем, в свободе владения палитрой психологических красок, в глубине и ясности понимания своей эпохи, в оригинальном умении написать и дать читателю «услышать» текст как музыкальную партитуру, где каждая часть развертывается в своем «темпо» и где каждый «голос», каждая мелодия человеческой души, не теряя своей самостоятельности, вместе звучат как единое целое. Ну, и главное: мир, который рисует нам Ассия Джебар, не описал никто.

Я не случайно обмолвилась об «эпической полноте» ее книг. Казалось бы, что может в неприхотливой, почти дневниковой прозе первого, маленького романа навести на такие выводы? Ведь и место действия (курортный пригород, морское побережье, комфортабельные виллы), и характер его (любовные коллизии четырех персонажей), и преднамеренность авторской «установки» на модные в то время экзистенциальные мотивы «разочарования», «скуки», «тоски», «усталости» — все будто бы скомпоновано в «Жажде» так, что внешнего, уже воюющего Алжира как бы и нет так, какие-то отдельные намеки, случайно брошенные фразы о необходимости «острой национальной политической прессы»… Да и развязка романа такая на первый взгляд банальная: после всех терзаний и самоутверждений героиня предпочтет семейный очаг, надежную любовь сильного и уверенного в себе мужчины и останется в том извечном человеческом круге — родного Дома и нравственного Долга. — который был очерчен задолго до нее для всех ее «соплеменниц»…

Попутно надо сказать, что в творчестве Ассии Джебар эта проблема выбора женщиной своего пути, ее колебаний между «свободной дорогой», открытой «всем ветрам», и «узкой тропинкой» (эти символы очевидно присутствуют в романе), ведущей лишь к Дому, в тишину уединения, в «спасительную сень», под надежный кров устоявшихся традиций или привычных устоев женской жизни, никогда не представала как некая антагонистическая альтернатива. Все героини Джебар так или иначе знали и сладость «вольного полета», и опасность его, и томление, и даже смерть в теснине домашнего плена — «малой тюрьмы», но так или иначе испытывали не только подавляющую власть традиций, но и тягу к тому, что составляло в традиционности несомненную основу жизни, прочную ее опору, надежное убежище.

Однако уже сама возможность возникновения подобного рода проблематики, самого типа героини, сразу предпочтенной молодой писательницей, привнесла в литературу Алжира дыхание огромных перемен, происходящих в жизни всего общества. Пробуждение чувства собственного достоинства, жажда самоощущения, доказательства своей человеческой полноценности, осознание в себе человека, способного самостоятельно сделать свой выбор, личностное воскресение как освобождение от «векового сна», от послушной обреченности чьей-то воле, вызов всякому угнетению — и сковывающим «дыхание» человека обычаям и предрассудкам, и вовсе расковывающему его анархическому неподвластию всему и вся, стремление преодолеть не только физический, но и духовный плен (символика постоянно ощущаемой героиней «духоты»), открыться — в общении, в диалоге с людьми, быть понятой и понять самой-словом, все то, что буквальным образом хлынуло со страниц уже первых книг Ассии Джебар, что прорывалось сквозь доверительные интонации камерной прозы, свидетельствовало о наступлении конца одной Жизни и начала другой.

Вот почему, как и «Нетерпеливые», «Жажда» стала емкой метафорой уже свершающегося в Алжире обновления поколений, неизбежности утверждения здесь нового человека, самоценности его права на сомнение, права на бунт, несмирение, права на личный выбор.

Можно было бы, подчеркнув роль «конкретно-исторических обстоятельств», сказать, что именно алжирская война и революция способствовали рождению героинь романов Джебар. Бесспорно, способствовали. Но мне, с дистанции времени, очевидно теперь и другое: что именно такие реальные человеческие «типы», которые запечатлены писательницей на страницах своих книг, и были способны привести страну к свершению всех тех перемен, которые начинались в Алжире; что именно такие люди, вовлеченные в процесс самопознания и самоутверждения, и свидетельствовали о необратимо начавшемся процессе пробуждения сознания национального, что они и сами становились вовлекающими других в процесс преобразования самой жизни.

Ведь не потому только расширяется пространство романного мира во всех последующих книгах Ассии Джебар, что писательница совершенствовала свое мастерство, расширяла горизонты своего художественного видения, оттачивала способность рисовать человеческие характеры. Собственно художественная эволюция — дело естественное, и ее легко обнаружить уже даже по той подборке произведений, которая предложена читателю в данном сборнике.