И скоро день - [47]

— Да, — просто ответила она.

— Несколько попахивает средневековьем, вам не кажется?

— Может быть. Я догадываюсь, что он как-то нагрубил вам, когда вы впервые пытались попасть на территорию виллы. Уверяю вас, это больше не повторится. В любом случае, если он посмеет оскорбить вас, вам следует немедленно обратиться ко мне — я приму соответствующие меры.

Мне вдруг стало интересно, а существует ли на свете что-нибудь, о чем Франческа не знает. Меня успокаивала мысль, что есть некоторые факты, о которых, судя по ее поведению, ей просто не могло быть известно. Пит все это время смотрел на меня, не отрывая удивленного взгляда от моего лица. Улучив момент, я заговорщицки подмигнула ему.

Франческа разговаривала исключительно со мной, лишь изредка обращаясь к Питу. Я старалась поддержать беседу с ними обоими. Пит временами что-то отвечал мне, но ни разу за всю дорогу не сказал ни одного слова Франческе. Я могла только вообразить атмосферу, царившую в машине, когда эти двое оставались наедине. Полагаю, Пит ненавидел эти поездки не меньше, чем визиты к доктору.

Офис доктора Манетти располагался во дворце, построенном еще во времена Ренессанса, однако, кабинет был абсолютно современен, едва ли не самый современный из всех виденных мной врачебных кабинетов. Как и большинство его коллег во всем мире, доктор являл собой пример обеспеченного человека, привыкшего к комфортабельной жизни. Приемная была уставлена великолепными экзотическими растениями, за которыми тщательно и с любовью ухаживали, вдоль стен стояли копии, а может, и оригиналы античной скульптуры. Мы были одни в этой роскошной комнате. Когда дверь кабинета распахнулась, оттуда вышла медсестра, которая пригласила Пита войти. Скорее всего, предыдущий пациент ушел через другую дверь, так как мимо нас никто не проходил. Так же работал и доктор Болдвин, сохраняя тайну своих посетителей.

Перед тем как войти в кабинет, Пит постарался расправить свои худенькие плечики и высоко поднять голову. Мне так хотелось хоть немного подбодрить его. Пока за ним не закрылась дверь, он даже ни разу не оглянулся на нас.

Нам пришлось ждать в течение пятидесяти минут. Франческа все это время просматривала журналы, лежавшие на столике для посетителей, комментируя различные статьи вдоль и поперек. Казалось, иллюстрации тоже возбуждали ее живейший интерес. Не прошло и часа, как она решилась заговорить на интересующую меня тему.

— Я встречу Пита на выходе из кабинета. Я уже объяснила доктору Манетти причину вашего появления здесь. Вы можете задавать ему любые вопросы. Я предупредила его, чтобы он ничего не скрывал от вас.

Чувством времени Франческа владела виртуозно. Не успела она договорить последние слова, как появилась медсестра и обратилась к ней.

— Синьора?

Франческа спокойно, не торопясь, с чувством собственного достоинства положила журнал на столик, взяла перчатки и вошла в кабинет.

Я надеялась, что доктор Манетти знает английский: не было смысла начинать с ним беседу, если он не сможет меня понять. Его приветствие, однако, оказалось не только вежливым, но и безупречным для итальянца, говорящего на иностранном языке, даже невозможно было уловить легкого мелодичного акцента.

— Для меня огромное удовольствие встретиться с вами, миссис Морандини. Вы позволите мне выразить вам свои соболезнования? Я не имел чести быть представленным вашему супругу, но графиня часто рассказывала мне о нем.

Доктор был намного моложе, чем я ожидала, и совсем не соответствовал стандартному образу психиатра, который сложился у большинства людей. Немалую роль в создании подобных стереотипов играют телевизионные передачи. Он был одет в слаксы и белоснежную расстегнутую на шее рубашку с эмблемой на кармане. Одежда обтягивала его мускулистую фигуру, словно вторая кожа, его лицо, шея и руки были великолепного оттенка золотистой бронзы, волосы — тоже рыжеватые с несколькими темными прядями. Он был почти так же красив, как Барт.

Синьор Манетти подвинул мне кресло и предложил присесть, но вместо того чтобы усесться напротив, за своим массивным столом, он устроился рядом со мной на довольно удобной кушетке в свободной и расслабленной позе.

— Прекрасно, что вы с таким вниманием отнеслись к этому мальчику, — начал психиатр. — Насколько я понял, вам доводилось работать с легко возбудимыми подростками?

Я рассказала ему о своем весьма ограниченном опыте и о навязчивой идее, которую вынашивала Франческа — относительно наследственного умственного расстройства. Манетти добродушно рассмеялся.

— Графиня просто замечательная женщина. Очень современная во многих вопросах, но иногда она удивляет меня своими средневековыми заблуждениями.

К концу того часа, в течение которого протекала наша беседа, мы уже начали называть друг друга по именам. С ним было очень приятно разговаривать — он с неусыпным вниманием следил за тем, что ему рассказывают, иногда уточняя для себя некоторые подробности, быстро соглашался с большинством выдвигаемых мной аргументов. Когда я посмотрела на часы, уже выходя из кабинета, то обнаружила, что наша беседа заняла стандартные пятьдесят минут, видимо, заранее определенные доктором для каждого посетителя. Нисколько не сомневаюсь, что Франческе придется оплатить это время по установленному тарифу. Должна сказать, эта мысль доставила мне злорадное удовольствие.