И сколько раз бывали холода - [3]

Делятся ребята попарно на английском – троица и её окружение кричат:

– Только не с Азаровой! Только не с Азаровой!

Назначат кого-то дежурить с Сашей – ехидные усмешки:

– Повезло тебе с этой лошарой полы драить…

Ольга Сергеевна замечала, что Саша становится всё более замкнутой. И ловила оброненные фразы дочери:

– А я всегда одна… Знаешь, иногда так хочется всех перестрелять…

Мать знала: без повода Саша такого не скажет. Доведённый до отчаяния солдат хватает автомат и расстреливает мучителей. Школьники, не умея по неопытности найти иного выхода, лезут в петлю. За примером далеко ходить не надо. В соседнем доме жил мальчик Петенька… Это было давно, Ольга Сергеевна сама тогда была маленькой. У Петеньки в кармане учительница нашла какие-то крошки. Решила – махорка. Пригрозила, что пожалуется отцу: за курение преследовали. Испугавшись отцовского ремня, мальчик повесился.

Ольга Сергеевна стала обзванивать школы – кто возьмёт её девочку? В конце концов вариант нашёлся. Правда, Саше теперь предстояло вставать на полчаса раньше: в новую школу надо было ездить на автобусе. Располагалась она на окраине – тихая, почти сельская.

И вот Саша напряжённо ждала перемены, не сомневаясь, что насмешки начнутся и здесь. Украдкой разглядывала ребят, гадала: кто окажется самым жестоким? Самым ехидным? Может, вон тот худенький мальчишка, что грызёт ручку и тоже искоса посматривает на неё? Или эта хорошенькая девочка, у которой волосы локонами вьются вдоль щёк?

– Анеля, – обратилась к красотке Тамара Михайловна, – почему ты в воскресенье не пришла на дополнительные занятия?

– Проспала, – просто ответила та.

– И тебе не стыдно это говорить?

– А тут все свои, – сказал тот самый, худенький.

Тамара вздохнула, как ломовая лошадь, которую нагрузили слишком тяжело.

– Я тебя, Захар, конечно, очень люблю…

– Спасибо, – откликнулся он под общий смех. – Я вас тоже.

– Я рада, что у нас такие взаимные чувства. Но объясни мне, любовь моя, как ты ухитрился не прочитать ни одной книги? Даже «Мастера и Маргариту»! Кино смотрел, а книжку в руки не взял.

– А они чем-нибудь отличаются?

Тамара махнула рукой.

– Да, вспомнила. Андрей вернулся домой. Давайте соберёмся и в выходные пойдём его навестим.

– Лучше ему? – спросил кто-то с задней парты.

Тамара покачала головой.

В любом другом случае Саша бы промолчала, но в том, что касается болезни, – она усвоила мамино правило – молчать нельзя. Плевать на условности, вдруг можно чем-то помочь?

Она шёпотом спросила у соседки по парте, темноволосой девочки с длинной чёлкой:

– А что с ним случилось?

– У него рак нашли, – также тихо ответила девочка. – Представляешь, в семнадцать лет!

Саша кивнула и больше ни о чём не спрашивала, но на перемене подошла к классной, которая – с ума сойти, не ожидала Саша этого – вызывала у неё безотчётное доверие.

– Тамара Михайловна, а родители его за границу лечиться не возили… Андрея?

Классная тяжело опустилась на стул:

– Понимаешь, солнце моё, там работает один папа. Ремонтирует компьютеры. А мама уже давно сидит с Андрюшкой.

– Так можно собрать…

– Как ты соберёшь, у нас город маленький… Я уж думала, но ведь копейки соберём, сейчас люди мошенников боятся.

– Зря вы так, – возразила Саша. – У меня есть знакомая, волонтёр. Она сейчас сама в больнице, но скоро выпишется…

5

В конце ноября резко похолодало. А в больничном городке во всех корпусах тепло, даже жарко. Окна заклеены на зиму, форточки разрешают открывать ненадолго. К батареям не прислоняйся – чистые утюги. Сердечники чувствуют себя неважно: задыхаются, вытирают лица мокрыми платками.

И где в такой обстановке спокойно покурить? Рената идёт вниз и бестрепетно открывает большую тяжёлую дверь. Это чёрный ход, сюда подъезжают «скорые».

Мороз ошпаривает белым облаком-кипятком. Рената дышит и морозным воздухом, и табачным дымом. Она бы продержалась здесь как можно дольше – так ей хорошо, но перед ней вырастает фигура травматолога Васи.

Он старше её всего на каких-то несколько лет: Ренате восемнадцать, Васе двадцать четыре. Поэтому он для неё и Вася. Травматолог очень худой и высокий. Ренате кажется, что голова его уходит куда-то в поднебесье. В морозном облаке её едва видно.

Вася всплёскивает руками. С его точки зрения, в Ренате всё неправильно: и наброшенная на плечи курточка на рыбьем меху, и тоненькая тельняшка в сочетании с джинсами. Минус двадцать шесть на градуснике, он только что смотрел! А хуже всего – резиновые шлёпки. Считай, Рената босая стоит на льду!

Вася всовывает Ренату в куртку, застёгивает молнию до самого подбородка.

– Окурок выбросила – и в палату! Совсем с ума сошла!

– Так у меня же не пневмония, а я именно с ума сошла! – Рената смотрит на него прищуренными глазами.

Она волонтёр, работает с больными детьми, с обречёнными детьми, и нервы в конце концов не выдержали. Здесь ей дают снотворные, витамины и всячески укрепляют организм.

– Да не ругайся ты, уйду сейчас, – с досадой говорит она и вправду выбрасывает окурок. Она живёт как на войне – что бы с ней было, если бы она ещё и не курила!

Но уже подъезжает «скорая», и Васе становится не до Ренаты. Травматологи первые встречают машину с красным крестом. Как понимает Рената из быстрых слов сопровождающих, на этот раз автомобильная авария. Две женщины средних лет в синих стёганых жилетах вытаскивают каталку. У мужчины лицо жёлтое-жёлтое…