И пусть их будет много - [57]

Пришла немного в себя, вздохнула судорожно, когда Одижо оторвал от нее мужчину. Грязно выругавшись, Лагарне обернулся, отшвырнул ее в сторону. Тряпичной куклой она упала на гору соломы, приготовленной конюхами для чистки конюшни.

Звон шпаг, которые скрестили мужчины, показался ей громом. Она обхватила голову руками, стараясь заглушить звуки борьбы.

Борьба, впрочем, продлилась недолго. Пьяный и злой Лагарне оказался не слишком серьезным противником. Клементина, сжавшись в комок, отследила последний короткий выпад Одижо, после которого Лагарне, захрипев, свалился к ее ногам. Из его рта хлынула кровь, он в последний раз заскреб руками по земляному полу конюшни и затих.

— Свинья! — брезгливо бросил Одижо. Оттолкнул тело, перешагнул через него, поднял на ноги Клементину.

Отряхнул прилипшую к платью солому, провел рукой по ее волосам. Она дрожала и судорожно стягивала руками разорванное кружево. Он подхватил ее на руки, перешагнул через тело. Вновь поставил на ноги.

— Идите к себе, графиня, — сказал тихо. — Идите и ничего не бойтесь. Я сам разберусь со всем этим.

Она подняла на него взгляд. И он увидел, что она ничего не услышала и не поняла.

— Он, — Клементина мотнула головой в сторону лежащего на полу, — говорил о старике. О том, что приходил сегодня в замок. Что он говорил? О нем… О сыне…

Клементина говорила бессвязно. Пыталась вспомнить, но не могла.

Он взял ее лицо в свои ладони, заглянул в глаза. Сказал твердо:

— Они не навредят вам. Их больше нет.

— Вы… вы убили их?

Он вспомнил, как разъярились вилланы, узнав, что их сосед, собрат их, из жадности едва не поставил под удар их жизни и жизни их семей. Вспомнил, как великан-крестьянин легко, словно делал это каждый день, как цыпленку, свернул старику шею. Покачал головой.

— Не я. Я говорил с крестьянами. Ваши люди не могли простить им предательства после того, что вы для них всех сделали.

Он хотел вселить в нее свою силу и свою уверенность.

Одижо обнял, медленно привлек ее к себе. Мерный стук его сердца успокоил ее больше, чем могли это сделать любые слова. Вряд ли до конца понимая, что делает, она подняла лицо и благодарно встретила нежный, успокаивающий поцелуй сухих мужских губ.

Этот поцелуй должен был стереть воспоминания о том, другом, от которого у Клементины все еще отнимались ноги и дрожали руки.

Немного придя в себя, она выскользнула из уютных объятий, смущенно прошептала:

— Будем считать, господин Одижо, что вы вернули мне долг. Вы спасли мою жизнь взамен той, что спасла я несколько дней назад. Теперь… теперь вам нужно бежать.

— Бежать сейчас? — он посмотрел на нее с удивлением. — А что вы собираетесь делать с этим?

Одижо перевел взгляд на тело Лагарне.

— Я постараюсь разобраться. Сейчас найду Поля и Пьера. Мы что-нибудь придумаем. Я знаю, что могу рассчитывать на них.

Одижо помрачнел на мгновение.

Если бы он смог в свое время собрать вокруг себя по-настоящему преданных людей, все для него, возможно, обернулось бы по-другому.

Он засмеялся, стремясь скрыть охватившую его тоску.

— Насчет драгун… Я должен просить вашего прощения, графиня. Солдаты короля опустошают сейчас ваши винные запасы. Они собрались в одном из ваших погребов. И пьют там, присосавшись, как клещи, к бочкам.

— В погребе?? А как… как они туда попали? — она изумленно распахнула глаза.

— Это целиком моя вина.

Он к радости своей не находил в ее лице ни капли неудовольствия. Только удивление и легкую растерянность.

— Поняв, что положение может обостриться, я, сославшись на ваше распоряжение, попросил вашу кухарку выставить на столе в погребе кружек побольше. А потом… потом просто предложил драгунам выпить за ваше здоровье. Они согласились довольно быстро.

Он улыбнулся озорно:

— Прошу прощения, графиня, если они нанесут ущерб вашей коллекции вин. Обещаю восполнить ее при первой же возможности.

— Оставьте, — она махнула рукой. — Об этом ли сейчас думать?

Одижо снова взглянул на распростертое на полу конюшни тело.

— Стоило бы убрать его отсюда поскорее. Как только молодцы Лагарне очухаются, они станут искать своего капитана. Не хотелось бы, чтобы они обнаружили его здесь.

— Да, нужно поторопиться.

— Но теперь нам не удастся это сделать, — сказал Одижо, раздумывая. — Надо дождаться темноты. Ведь потребуется не только незаметно вынести тело через ворота, но пройти незамеченными мимо лагеря. Это будет непросто.

Она покачала головой:

— Нет. Надо спешить. Скажите, кто-нибудь мог видеть, как он вернулся?

— Не думаю.

— Но вы не можете быть в этом уверены?

— Конечно, нет. Двери в погреб по-прежнему отперты. Так что каждый из них вполне мог выйти… по малой нужде, например.

— Ясно.

Клементина прикрыла глаза. К горлу подкатила тошнота.

Неужели это она, дочь графа де Брассер, рассуждает сейчас о том, как вернее избавиться от тела? Во что она превратилась?

Одижо заметил, что она побледнела. Взял ее за руки.

— Идите к себе, — сказал снова мягко. — Идите. Вам нечего тут делать.

— Нет, — она подождала, пока отступит отвратительный спазм, потом снова заговорила. — Я знаю, как незаметно вынести тело за пределы замка. Я покажу. Но что делать с конем? Его нужно тоже увести. А вот это незаметно сделать навряд ли получится.