«И проиграли бой» - [35]

Не успел он договорить, толпа заволновалась. Всколыхнулись крики, смех; люди забегали, засуетились. Какая-то бесовская, неуемная страсть овладела ими. И смеялись они недобрым смехом. Разбежавшись по клетушкам, собирали пожитки, вытаскивали, бросали прямо на землю: котелки, чайники, одеяла, узлы с одеждой. Женщины выкатывали детские коляски. Шестеро комитетчиков с трудом протолкались к двери Лондона.

Солнце уже выглянуло из-за деревьев, и сразу потеплело. За бараком заурчали-закашляли старые машины. Застучал молоток — кое-кто грузил вещи в ящики. Суета была неописуемая: люди бегали туда-сюда, на бегу перебрасывались словом, вспыхивали быстрые споры, каждому не терпелось высказать и свое суждение.

Впустив шестерых, Лондон плотно прикрыл дверь, чтобы не мешал шум. Члены комитета держались молчаливо, с достоинством, сознавая свою важность. Они расселись на ящики и с серьезным видом уставились на стены. Начал Мак.

— Не возражаешь, Лондон, если я с ребятами потолкую?

— Валяй, чего там!

— Не подумайте, что я так и норовлю быть в каждой бочке затычкой, просто хотел кое-каким опытом поделиться. Доводилось в переделки попадать, мог бы рассказать, где и когда не заладится, как лучше в трудные минуты держаться.

Один из шестерых кивнул.

— Говори, слушаем тебя.

— Ну, так вот. Сейчас вы загорелись, вам и удержу нет. Это беда всех нас, работяг: то кипим, прямо на части рвемся, а через минуту глядь, уже остыли, ледком подернулись. Значит, кипеть нам ни к чему да и леденеть не след. И вот что я предлагаю. Вы над моим предложением покумекаете, захотите — на общее голосование поставьте. Почти все забастовки плохо кончаются из-за того, что нет дисциплины. А если разбить всех на отряды, в каждом выбрать командира и чтоб он за своих людей отвечал, тогда б нам работалось легче.

Один из комитетчиков сказал:

— Многие армию прошли. И армейские порядки им вряд ли по душе.

— Их можно понять! На войне они бились за чужие интересы. Да и офицеры им обуза. А вот если б они их сами выбирали да за свое дело сражались, по-другому бы относились.

— Да они вообще ни о каких командирах и слышать не захотят!

— И все ж без командиров не обойтись. С нами в два счета разделаются, если у нас не будет дисциплины. А не понравится один командир, пусть «разжалуют» его и выберут другого. Им это придется по душе. Потом над каждой сотней должен стоять начальник, а над ними всеми вроде как главнокомандующий. Обмозгуйте, ребята, мое предложение. Часа через два будет большое собрание, и у нас уже должен быть план действий.

Лондон поскреб лысину.

— На словах вроде хорошо получается. Увижу Дейкина — потолкуем с ним об этом.

— Вот и ладно, — заключил Мак. — А сейчас за работу. Джим, ты остаешься при мне.

— Так дай и мне какую-нибудь работу.

— Будешь при мне, сказал! В любую минуту можешь понадобиться.

8

С трех сторон участок в пять акров на ферме Андерсона был окружен старыми тенистыми яблонями. С четвертой он примыкал к узкой и пыльной проселочной дороге. Люди прибывали группами, смеясь, перекликаясь, их уже ждала размеченная для лагеря площадка. Воткнутые в рыхлую землю колышки обозначали будущие палаточные «улицы». Всего таких улиц пять, вдоль дороги, в конце каждой вырыта глубокая яма для уборной.

Перед тем, как разбивать палатки, провели собрание: избрали Дейкина председателем, утвердили комитет. Предложили людям образовать отряды, и мысль эта понравилась.

Едва-едва начали работать, как появились пять полицейских мотоциклов, остановились на дороге. Полицейские вышли и, привалившись к своим машинам, стали наблюдать за происходящим: как ставили палатки, натягивали тенты. Командовал вездесущий грустноглазый доктор Бертон. На обочине стояло не меньше сотни допотопных машин, грозно нацелив фары на дорогу: и старинные «форды» с проплешинами на сиденьях; и дряхлые «гудзоны», стреляющие точно пулемет, когда их заводили. Они выстроились как солдаты-ветераны, встретившиеся после разлуки. На фланге командиром высился грузовик-«шевроле» Дейкина, сияющий чистотой и новизной. Из всех машин лишь он был в хорошем состоянии. И всякий раз, обходя лагерь в окружении комитетчиков, хозяин старался не выпускать из поля зрения свое сокровище. Говорил ли он, выслушивал ли кого, холодный, уклончивый взгляд неизменно нашаривал сверкающий зеленой краской грузовичок.

Натянули старые брезентовые палатки, Бертон распорядился, чтобы их вымыли с мылом. На грузовичке Дейкина съездили за водой из большого бака Андерсона, И женщины принялись орудовать старыми швабрами.

Андерсон выходил из дома и с беспокойством следил, как преображается его участок. К полудню лагерь был готов, и девятьсот сборщиков принялись за работу в саду: яблоки собирали в котелки, в шляпы, в дерюжные мешки. Не хватало лестниц — взбирались на деревья прямо по стволам. К вечеру собрали весь урожай, разложили яблоки по ящикам и свезли в амбар.

Расторопный Дик тем временем прислал в лагерь гонца-мальчонку, попросил дать ему людей и грузовик и встретить в городе. Посланный грузовик привез палатки. Каких там только не было: и круглые, шатровые из бурого брезента; и маленькие одноместные; приземистые и островерхие; большие армейские на десять человек. А еще в грузовике оказалось два мешка плющеного овса, мешки с мукой, картофелем, луком, коробки консервов и даже целая коровья туша.