И пришла Игра - [16]

— Это что еще за покемон? — главарь поправил очки. — Ты откуда такой нарисовался, фраер? Из детского садика?

— Валите отсюда, — в горле пересохло, и голос предательски дрогнул, отчего налетчики вмиг осмелели и шире растянули ухмылки. — Забирайте еду — и проваливайте. Девушка останется со мной.

— Да неужели? А может нам и тебя заодно прихватить? Будешь на цепи ходить да сказки рассказывать.

Он сунул исколотую руку за пазуху и достал небольшой шестизарядный револьвер — вряд ли боевой, но от барабана из травмата мало не покажется. Подельники последовали примеру — кто вытащил нож, кто кастет, кто перцовый баллончик, кто щелкнул телескопической дубинкой. На иное и не рассчитывал — в отсутствие закона верх и низ меняются местами, и всякая шваль первой поднимает головы и чувствует себя хозяевами положения.

— Ну так что, котик? Посмотрим, что у тебя под маской?

Посох ударил в асфальт, и янтарный кристалл полыхнул, как облитая бензином пакля. Махнул древком перед собой, очертив огненную дугу, за которую лучше не заступать во избежание ожогов разных степеней тяжести.

— Боюсь-боюсь! — вожак поднял руки и попятился. — Файер-шоу — это очень страшно. Прошу, не сжигай нас, о великий маг огня!

До хруста сжал оружие и нацелил на врага. Или поджарить всех и сразу, пока те наслаждаются представлением, или благой порыв обернется крайне скверно. Но одна лишь мысль, что с людьми будет то же самое, что и с гоблинами, сковывала мускулы и толкала ком к горлу. Дикие вопли, волдыри на коже, непередаваемые мучения — это и на неписях смотрелось жутко, а уж на живых людях, какими бы они ни были... И почему мне достался огнемет? Уж лучше бы взял лук или топор.

— Ну что ты, котик, сдал назад? — главарь остановился и крутанул волыну на пальце. — Не по шерсти мы тебе?

— Уходите! — снова дал петуха, вызвав очередной взрыв конского гогота.

Говорят, хороший понт дороже выстрела, но я запорол и то, и другое. Больше уверенности, напора, злости — и гадам пришлось бы отступить. Они смелые и веселые только когда чувствуют, что им ничто не угрожает, а пальнуть бы разок струей по ногам — и побежали бы, сверкая пятками. Но я всегда дрался только кулаками, да и то старался не распускать руки лишний раз — все же свои, все соседи, зачем калечить или уродовать по пустякам? И теперь мне не хватало ни сил, ни ярости, чтобы наказать тех, кто этого заслуживал целиком и полностью.

— Что такое, малыш? — бандит тер ласково, почти по-отечески. — Бензин кончился?

— Ха-ха-ха...

— Г-г-г...

— Ну ты выдал!

Гад подошел, вытащил посох из ослабевших пальцев и со всей дури хлестанул по щеке. Будь древко потолще — и челюсть вылетела бы вместе с зубами, а так я лишь крутанулся на месте и рухнул навзничь. Рот наполнился соленым теплом, перед глазами все поплыло, а самого закачало, как на лодке в бурю. Сон придавил стотонным прессом, но острая боль вернула в сознание — мучитель лупанул по лодыжке, по другой, да с такой силой, что ноги вмиг налились свинцом и онемели.

— И все же, — вожак отбросил посох, спрятал револьвер и вцепился в шкуру на щеке, — кто под маской?

И потянул так, что приподнял меня над землей. Но «маска», само собой, не поддалась, хотя шкура оттянулась на половину ладони, а боль пронзила такая, что никаким огнеметам и не снилось. Пламя будто закачали прямо под кожу и вкупе с ушибленной челюстью ощущения получились непередаваемые.

— Ты гляди... На клей, что ли, посадил? Эй, Борзой — дай-ка выкидуху.

Клинок щелкнул прямо перед носом. Для удобства налетчик сжал ухо в кулаке и вывернул так, что из глаз брызнули слезы. Я шипел, скреб когтями асфальт, но никак не мог заставить себя подпалить выродку хотя бы ноги. Хотя прекрасно понимал, что «поучительным» избиением дело не кончится — меня реально прямо здесь и сейчас порежут на ремни.

— С чего бы начать? — на роже с десятью поколениями вырождения растянулась змеиная улыбка, а горячая сталь коснулась подбородка. — Может, с горла?

Вдали знакомо ухнуло, а с близстоящего тополя посыпался дождь измочаленных листьев и перебитых веток. Следующий выстрел разбил окна у дальней «девятки», затем на безопасном расстоянии поднялись фонтанчики земли. Но все прекрасно понимали, что спускающийся с пригорка человек может пристрелить любого, если захочет. Отец шел пружинистым шагом, неотрывно держа оружие у плеча и не сводя мушки с главной цели. И стоило одному гаду потянуться к карману, как на джинсах в районе колена вспухла россыпь темных дырочек, стремительно наливающихся кровью.

— Мля-я-я-я! — разнеслось на всю округу, и гопники рванули к машинам, словно спринтеры после старта.

— Пацаны, шухер! — рявкнул главарь, потеряв ко мне всякий интерес.

Даже раненый не отставал и одним из первых прыгнул на пассажирское сиденье. Захлопали дверцы, зажужжали движки, завизжали шины, оставляя за собой черные следы, и кавалькада развалюх укатила прочь. Убедившись, что опасность миновала, папа перешел на бег и сперва помог подняться обомлевшей от ужаса продавщице. И лишь тогда девушка разревелась и повисла у спасителя на шее, вызвав легкий укол зависти, ведь это я должен был защитить ее от разбойников. Но в итоге защищать пришлось меня самого — причем второй раз за день. Надо это исправлять, иначе рано или поздно «обучающий режим» прервется, и везение иссякнет, и уж тогда точно отрежут лицо или сожрут живьем.