И придут наши дети - [94]

— Вы пришли не совсем вовремя, — сказала она резко, но без гнева. — Сейчас я все вам покажу. А пока помогите мне убрать все эти покупки.

Пока разбирали сумки и пока Гелена уселась за свой стол, зазвонил телефон. По внутреннему отозвался главный редактор.

— Геленка… — Она услышала в трубке его тихий, как будто далекий голос. — Вызовите мне, пожалуйста, врача. Мне как-то нехорошо… мне… плохо… Закажите такси или вызовите санитарную машину… пусть отвезут меня домой…

В трубке щелкнуло.

Какое-то мгновение она неподвижно сидела, потом беспомощно взглянула на девушку.

— Побудьте тут, — сказала она, глядя в стену. — Мне нужно кое-что устроить. Садитесь здесь… Работайте. Так вы быстрее научитесь. — Она встала. — Если мне кто-нибудь позвонит, скажите, что не знаете, когда я вернусь…

2

— Так вы вернулись как победитель! — сказал директор нефтехимического комбината Юрай Матлоха. — Пришли полюбоваться гибелью! Что ж, — в его голосе, однако, не слышалось ни горечи, ни злобы, лишь деловитая, спокойная констатация. — К сожалению, вы оказались правы. Теперь уже речь может идти только о том, что будет дальше.

— Могу ли вас попросить кое о чем? — обратился Прокоп к директору и, когда тот настороженно кивнул, сказал:

— Дайте, пожалуйста, крепкого кофе.

Директор заказал по телефону две чашки кофе и испытующе посмотрел на журналиста.

— Нет, я пришел вовсе не как победитель, — Прокоп подавил зевок. — И вовсе не затем, чтобы любоваться гибелью, как вы говорите. Ничего подобного. Я получил телеграмму, вот и приехал. Но если мы не будем доверять друг другу, так эта наша встреча просто бессмысленна. Я могу подняться и уйти. Но так ничего нельзя решить. Мне бы хотелось, насколько это в моих силах, помочь вам. И найти ошибки, которые привели к аварии. Не думайте, что я приехал сюда в поисках дешевой сенсации.

Директор, заложив руки за спину, начал ходить по кабинету.

— Не могу себе представить, чем вы могли бы нам помочь. Ну, вы могли бы написать, что поставщики не выполняют своих обязательств и что очистная станция давно должна была быть готова. Потому что, как вы, конечно, знаете, если она была бы готова и если бы уже работала… — Он остановился и махнул рукой. — Не будем об этом говорить, — продолжал он задумчиво. — Мы говорили об этом уже сотни раз. Мы уже знаем, как произошла авария, что послужило причиной. И вы об этом знаете, инженер Добиаш вам, конечно, рассказал.

Прокоп кивнул, все еще обдумывая, что сказать директору. Но тот, однако, не дал себя прервать.

— Так, так… Он проинформировал вас, и на основе его информации вы написали этот… репортаж. Если бы вас информировал я, вы написали бы его совсем по-другому.

— Естественно, — ответил журналист.

Директор снова остановился, словно обдумывая, было ли злорадство в словах журналиста или нет.

— Уж если быть откровенным, мне бы больше всего хотелось, чтобы вы не печатали тот репортаж. Скажите мне, чего вы добились этим? Только того, что доставили нам неприятности.

— Однако я оказался прав.

— Иная правда гроша ломаного не стоит. В чем только ни бывает человек прав!.. А все равно ему это не помогает. Но сейчас речь не об этом.

Пока Прокоп собирался ответить, открылась дверь, и вошла секретарша с кофе. Журналист размешал в чашечке сахар и лишь потом ответил.

— Товарищ директор, так нельзя смотреть на проблемы. Иначе мы ни о чем не могли бы писать.

Директор, остановившись посреди кабинета, постоял в нерешительности, явно смешавшись от такого замечания.

— Я не решаю вопросов, о чем вы можете писать.

— В том-то и дело, а ведете себя так, как будто решаете.

После этих слов директор задумался, словно решая, закричать ли ему или ответить молчанием. Он сел за стол, почесывая подбородок.

— Это дело журналистской этики, — сказал Прокоп, у которого один только взгляд на горячий кофе ускорил кровообращение и растормошил сонные мысли. — Если мы перестанем писать о проблемах, они все равно будут существовать. Что же, писать полуправду? Распускать розовые слюни? Разве мало их было? Вы говорите, что моя статья никому ничем не помогла. Не буду с вами спорить. Но авария произошла бы и без нее.

— Вы упрощаете, — директор хмурился. — Не видите взаимосвязи. Вы думаете, что важнее всего это масло, вытекшее в реку. Я знаю, знаю, это неприятно, не думайте, что мне это доставляет радость. Но если газета пишет об этом в таких тонах, как написали вы… Знаете, к каким это может привести результатам? А если меня снимут с работы? Общественная критика… ну, люди будут качать головами — этого уже и в газете критиковали, а он все там сидит! Ведь это будет на вашей совести, если меня снимут отсюда…

— Так мы, действительно, ни о чем не договоримся! Я вовсе не хочу, чтобы кого-нибудь снимали с работы. Газета не раздает должностей и не снимает с них. Для этого есть министерства, государственные и партийные органы. Газета… должна указывать на ошибки. Я не хочу читать вам здесь лекции, но вы меня к этому вынуждаете!

— А вы меня вынуждаете сказать вам, что ничего не понимаете, — в голосе директора уже слышался едва сдерживаемый гнев. — Я уже сказал вам, что вы не видите взаимосвязи. Лопнул трубопровод, ладно, переполнились гудроновые ямы, в которых были отходы, да, все это правда. К сожалению, случилось несчастье — масло вытекло в Грон… Действительно, мне это очень неприятно, можете поверить, мы теперь сделаем все, чтобы это не повторилось. Ладно, вы были правы… Но скажите, какого черта, почему это, собственно, произошло?