И придет рассвет - [2]

Это воспоминание было с ней еще долго после того, как Девлин Карлайл скрылся из виду. Его полк шел на восток, чтобы встретиться с Наполеоном на большом поле близ Ватерлоо.

На этом поле Девлин Карлайл принял свою смерть – его грудь рассекла французская кавалерийская сабля. Но он не покинул Индию. Каждый раз, когда ветер шелестел в листве старых деревьев в их поместье Суоллоу-Хилл, ей слышался хрипловатый смех Девлина. Когда порыв ветра трепал ее длинные рыжие волосы, у нее перехватывало дыхание от грусти, потому что именно так его пальцы касались ее волос. Воспоминания все еще терзали ее, хотя прошло уже больше года. Но она не хотела с ними расставаться и именно поэтому вернулась в Норфолк, в поместье родителей, где проводила время в уединении и бродила по пустым полям с рассвета до заката.

Но в это солнечное сентябрьское утро печальные воспоминания сменились раздражением. Подбоченясь, она обратилась к брату:

– Скажи мне правду, Айан. Ты никогда не лгал.

Айан потер подбородок.

– Неужели? Может быть, я пришел, чтобы присмотреть за твоей свирепой любимицей.

– Глупости. У нас с Луной все хорошо.

Индия вздохнула. Айан следил за ней, как и вся ее совершенно отчаявшаяся семья, которая всеми силами пыталась защитить ее с тех пор, как она вернулась домой.

Все это время Индия тщательно скрывала истинную причину своей печали. Ей было бы невыносимо видеть их сочувствующие взгляды. Поэтому она гуляла по пустынным холмам, предпочитая зализывать свои раны в тишине и одиночестве, в то время как ее семья гадала, что же случилось с ней в Брюсселе, от чего она стала сама не своя.

Индия погладила волчицу, которую с такой любовью вырастила. Когда-то она спасла маленького волчонка от разъяренной толпы крестьян неподалеку от Брюсселя, и теперь волчица повсюду следовала за ней. Когда Индия присела и прикоснулась к ней, она издала низкий рык, словно догадываясь о ее мрачных мыслях.

– Я могла бы тебя убить, Айан. Здесь все время кто-то шатается. Они только и делают, что портят жизнь нашему егерю, бросают в беднягу камни и разоряют его силки. И все из-за Луны. – Услышав свое имя, волчица вопросительно посмотрела на Индию. – Не понимаю, почему они так напуганы. Луна совершенно безобидна, уверяю тебя.

– Пока что безобидна, – тихо возразил Айан.

– Но я растила ее с тех пор, как она была щенком. Она не причинит вреда ни мне, ни кому-либо другому, если только он не будет угрожать семье.

– Ты в этом уверена, но другие-то этого не знают, Индия. Они никогда не перестанут бояться Луну, потому что это дикий зверь. А страх вызывает ненависть. Тебе следует об этом помнить, моя дорогая. Луна безопасна только до тех пор, пока остается в поместье.

Индия раздраженно пнула носком пыльного сапога пучок сухой травы.

– Я ненавижу их за то, что они бросают в нее камнями. Я знаю, они наблюдают за ней с холмов и ждут момента, чтобы пристрелить ее. Ну почему, черт возьми, они так невежественны, Айан?

Айан положил руку на плечо сестры.

– Так уж устроен мир. Мы сталкивались с подобным, когда были с отцом в Индии, а потом – в Египте. Боюсь, что не так-то легко изменить мышление людей.

Она увидела, как Айан нахмурился, и спросила:

– Ты собираешься вернуться?

– Пока не знаю. В Европе все еще неспокойно, хотя Наполеон разгромлен. Даже здесь, в Англии, много тех, кто поддерживает этого безумца.

– Не может быть!

– Сама принцесса Шарлотта выразила свое сочувствие. И многим кажется, что с французским императором поступили нечестно и что следует предоставить ему убежище здесь, в Англии, а не ссылать на затерянный в Атлантическом океане остров. – Айан глянул на волчицу, и выражение его лица стало суровым. – Люди часто боятся того, что не представляет опасности, и восхищаются тем, чего им следовало бы бояться. Ты будешь поражена, если узнаешь, сколько таких людей в Англии. Но сейчас, сестричка, нам лучше поговорить о более приятных вещах.

– Я не стану досаждать тебе расспросами, поскольку ты, очевидно, дал клятву молчать. – Она посмотрела на зеленые луга, простиравшиеся до самых холмов, и со вздохом сказала: – Полагаю, мне придется подчиниться и поехать в Лондон. Бабушка настаивает на этом.

Уже несколько месяцев герцогиня Крэнфорд настойчиво уговаривала свою упрямую внучку вернуться в Лондон и окунуться в жизнь светского общества.

Индия упорно отказывалась, но понимала, что ей не удастся вечно оставаться в заточении. Это было нечестно по отношению к семье и к себе самой.

– Возможно, это было бы лучше, чем оставаться здесь и мучить себя.

– Ах, Айан, не знаю, смогу ли я? Мне невыносимо слушать всю эту бессмысленную болтовню. Я еще не готова. – Она посмотрела на брата, который совсем недавно был в самой гуще кровавой бойни при Ватерлоо. – Тебе должно быть понятно, что я чувствую. Я видела раненых и убитых в Брюсселе. Их было так много! – Она отвернулась, чтобы Айан не увидел, как ее глаза наполнились слезами.

Но разве она могла что-то скрыть от своего любимого брата? И хотя он старался не показывать вида, печаль сестры разрывала ему сердце.

– Сделай это хотя бы ради бабушки. В последние дни она страдает от страшных болей. Она это скрывает, но твое согласие поехать в Лондон будет для нее лучше всякого лекарства. Ее мысли будут заняты твоими нарядами и предстоящими балами, и она отвлечется от болей в суставах.