И придет ночь - [7]

– А что, если я соберу лавандовые семена, которые вы столь высоко цените?

В ней вновь воскресла надежда.

– Правда? Вы хотите сказать, что могли бы это сделать?

– Ну, если вы меня очень попросите. Да и от небольшого вознаграждения я бы тоже не отказался.

– От какого еще вознаграждения? – Ее голос, негромкий от природы, стал еще тише. Она знала, что попытка переговоров с таким отъявленным злодеем чревата риском. Но сейчас она уже была готова на все.

От похитителя, очевидно, не ускользнула перемена в ее голосе, и глаза его заблестели еще ярче. Его тело напряглось, а пальцы еще глубже погрузились в ее теплые рыжеватые волосы. Больше всего сейчас ему хотелось стащить у нее с головы эту дурацкую шляпку для верховой езды, подмять ее под себя прямо на ночной вересковой пустоши, стащить с нее одежду и насладиться видом ее шелковистого тела.

Но он не стал этого делать. Несмотря на весь ее запал, она явно была невинной. Самый известный в Норфолке разбойник счел, что еще не пал так низко.

– Какое я хотел бы получить вознаграждение? Ну конечно, не вашу брошку. Вы не можете позволить себе ее лишиться, потому что она, очевидно, принадлежит вашей хозяйке. – Губы его сложились в усмешку. – По правде сказать, она почти ничего не стоит – ведь это всего лишь подделка.

– А вы откуда знаете?

– Ах, моя святая простота, мне по роду занятий необходимо разбираться в таких вещах.

Он был прав. Все ее золотые украшения были давным-давно распроданы. Но все равно Силвер не понравилось то, что он так насмешливо ей об этом напомнил. К тому же это значило, что теперь у нее не осталось ничего, чем можно было бы закрепить с ним сделку. Похоже, семена пропали навсегда.

Ему-то наверняка наплевать на эти семена.

– В таком случае чего вы от меня хотите?

Она произнесла это едва дыша, и он усмехнулся:

– Не ваши драгоценности. И не вашу невинность. Никто еще не мог меня упрекнуть в совращении девушек.

Она широко распахнула глаза:

– Но все говорят, что...

– Имя моим преступлениям – легион, прелесть моя, но не настолько же я низко пал. Да и зачем мне это нужно? И без того слишком много потерявших от страсти голову женщин бросаются к моим ногам. Им не терпится предложить мне свое тело, в то время как я заинтересован только в их драгоценностях.

– А-а... – У Силвер закружилась голова. – Но как вы догадались, что я... что я...

– Девственница? – Блэквуд подцепил рапирой локон, упавший ей на лицо, и отвел его в сторону. – По жилке, которая бьется на этой шейке. По румянцу, который заливает эти бархатные щечки. Все в вас непреложно свидетельствует об этом.

В голосе его прозвучала горечь и что-то похожее на сожаление.

Силвер нахмурилась:

– Должно быть, это тяжкое испытание для вас – вести такую жизнь: носиться по вересковой пустоши, играя со смертью, быть постоянно преследуемым томящимися женщинами, которым не терпится, чтобы их соблазнили. Наверное, это не слишком-то приятно.

– Не слишком приятно? – Разбойник неожиданно разразился взрывом хохота. – В этом вы правы. Увы, нынче на большую дорогу вышло столько всякой рвани, и вся она норовит приписать свои мелкие пакости мне. – Блэквуд засунул рапиру в ножны и пристально посмотрел в слабо различимое во мраке лицо Силвер. – Но что девушка вроде вас может знать о соблазнении и чахнущих от страсти женщинах?

Силвер пожала плечами:

– Пожалуй, немного. Я всего лишь служанка Сен-Клеров и не имею опыта в сердечных делах. – На секунду в ее голосе прозвучала грусть. Когда-то все было по-другому: наряды, балы, веселье. Тогда у нее была мать, которая давала ей наставления, и отец, защищавший ее.

А теперь у нее не осталось никого. Силвер резко вытянулась во все свои пять с половиной футов роста.

– По крайней мере я жила тихо и спокойно, пока вы не встретились на моем пути. До этого, уверяю вас, я почти не общалась с внешним миром.

В его янтарных глазах появился неожиданный блеск.

– Рад это слышать, Солнышко. Было бы странно, если бы женщина с вашим темпераментом и красотой, вращаясь в свете, не привлекла всеобщего внимания.

Силвер удивленно заморгала: его голос прозвучал так нежно! Внезапно у нее закружилась голова. Кровь прилила к ее лицу, а потом застыла в жилах. Это было странное, но, впрочем, довольно приятное ощущение.

Как все это необычно! Раньше Силвер никогда себя так не чувствовала в присутствии мужчин. Но она все еще не оправилась от пережитого потрясения.

– Почему вы назвали меня «солнышко»?

Блэквуд бросил на ее внимательный взгляд:

– Потому что вокруг вас некое свечение, ореол честности и искренности, какие не часто встретишь.

Он напрягся. Силвер догадалась о его намерениях еще до того, как он начал склонять к ней голову. Но она не могла ни пошевелиться, ни крикнуть.

– Вы... вы не можете, – прошептала она. – Мне даже думать об этом не следует...

Его глаза блеснули.

– Правильно, малышка. Вам не следует этого делать. Но уже невозможно спастись бегством. Слишком поздно. И хотя много дорог ведет в мои мрачные владения, нет ни одной, по которой можно уйти из них.

Его губы сложились в улыбку. От этого движения его шрам, не прикрытый маской, вновь заблестел, освещенный лучом лунного света. Почему-то Силвер не могла отвести глаз от этого бледного шрамика.