И придет ночь - [10]

Она бросила через голову засохший лавандовый куст. За спиной у нее таких кустов была уже целая гора.

– Выложила двести фунтов за французские саженцы, половина которых погибла! Не везет так не везет! – Силвер еще глубже зарылась в листву. – Кто бы это ни был, Тинкер, скажи ему, пусть подождет. – Из-под лиловых соцветий послышался приглушенный вздох. – После того как закончу, придется измыслить какой-то способ заменить потерянные семена другими.

Старый слуга, нахмурившись, направился к чудесному, поросшему глицинией, наполовину деревянному домику, который стоял на холме. Здесь обитали представители семейства Сен-Клер. Тут же располагалась и мастерская.

Опять этот злодей Чарлз Миллбэнк чего-то хочет от мисс Силвер. Как хорошо, что сей напыщенный дурак не согласился пойти вместе с Тинкером на лавандовое поле! Он и без того слишком часто последнее время докучает мисс Силвер.

Да хоть бы завтра им пришлось расплачиваться с самим дьяволом, ему-то что с того? К тому же, когда мисс Силвер в таком настроении, как сегодня, к ней лучше не приставать лишний раз.

Через два часа Силвер высадила первую партию кустов – примерно дюжину. У нее ныла спина, лицо ее раскраснелось. Когда она наконец вынырнула из-под кустов, волосы ее были усыпаны лиловой цветочной пыльцой.

Еще какие-нибудь две недели, и все кусты расцветут.

А через месяц уже пора будет собирать урожай, готовить ароматические масла. Только тогда дочь Уильяма Сен-Клера поймет, удалось ей стать хорошей хозяйкой Лэвиндер-Клоуза или ее амбициозные мечты потерпели крах.

Она опустилась на колени и принялась рассматривать тщательно разрыхленную почву, время от времени рассеянно убирая рыжеватые пряди, то и дело падавшие ей на лицо. Ну и что с того, что ее нос обгорит, а на руках появятся новые мозоли?

Зато кусты лаванды приживутся на новом месте и она хоть на шажок, но приблизится к осуществлению мечты своего отца: он так хотел, чтобы все сто акров Лэвиндер-Клоуза были засажены цветущими кустами! С тех пор как два года назад умер ее отец, лавандовая ферма стала единственным смыслом жизни Силвер.

Она вздохнула, собрала волосы в пучок и подошла к следующей грядке. Когда сзади послышались шаги, она даже не обернулась.

– Извини, Тинкер, но мне нужно засадить еще две грядки. Я с удовольствием выслушаю тебя, но только позже...

– Сил? – У нее за плечом послышался негромкий, нерешительный голос. – Не хотел тебе мешать. – Стоящий у нее за спиной человек легонько кашлянул. – Но мне кажется, что я мог бы тебе помочь.

– Брэм? – Силвер резко обернулась. Щеки ее были перепачканы землей. Когда она увидела своего двенадцатилетнего брата, лицо ее озарила улыбка. – Уж не хочешь ли ты сказать, что уже пора обедать?

– Мы пообедали час назад, Сил, – сообщил Брэндон Натаниэль Сен-Клер, стоя между двумя грядками лаванды. На нем были пыльные брюки и курточка с порванным рукавом, но лицо его выражало неземное блаженство. – Ты была так занята, что я попросил Тинкера тебя не тревожить. Сил, ты только посмотри на это. – Он порылся в кармане и вынул из него пригоршню помятых растений. – Я исследовал их все утро и, мне кажется, понял, в чем тут дело.

Силвер смотрела на брата, и во взгляде ее светилась нежность.

– Ну и в чем же тут дело, юный гений?

Чумазые щеки брата залил яркий румянец.

– Пожалуйста, не называй меня так, Сил. Никакой я не гений. Просто мне нравится возиться с растениями.

– Доставляет удовольствие, значит? – фыркнула Силвер. – Ведь ты можешь за ночь оживить засохшие стебельки и сделать так, что бутоны появятся на целую неделю раньше срока. Даты просто волшебник!

– Ничего подобного, – возразил ее непреклонный брат. Он прищурился и поправил очки в тонкой оправе. – Это не чудо, а законы природы, связанные с циклами роста и составом почвы. По крайней мере мне так кажется. Я ведь еще не открыл все законы. – Он взмахнул веточками лаванды, которые держал в руках. – Взять хотя бы эти листья. Они от тех французских саженцев, что ты приобрела на прошлой неделе.

– Лучше не напоминай мне. Половина их погибла.

Брэм снова поправил очки в золотистой оправе, постоянно спадавшие с носа.

– Саженцы здесь ни при чем, Сил, – сказал он. – Я думаю, это все из-за почвы. Пошли, и ты сама убедишься.

Силвер вглядывалась в лицо брата, отмечая про себя, как он бледен. Какой же он худой! Хорошо хоть, пока не заметно ни признаков утомления, ни болезненного кашля. Это просто удивительно, если принять во внимание то, что полгода назад он едва не погиб от воспаления легких. Тогда каждый вдох давался ему с трудом.

Силвер понимала, что выздоровление было неполным. Врач из Кингсдон-Кросса сказал ей, что у него на всю жизнь останутся проблемы с дыханием. Ему был вреден влажный, прохладный воздух. Словом, нормальный английский климат – худшее, что можно было для него придумать.

Но так как Брэму не нравилось, когда говорили о его болезни, Силвер намеренно не обращала внимания на его одышку с присвистом по дороге на опытное поле.

Время от времени она украдкой бросала взгляды на его бледное, напряженное лицо и проницательные серые глаза. Он унаследовал отцовский талант к ботанике, только Брэм отличался большей усидчивостью, чем отец. Ему было всего двенадцать лет, но он уже успел разрешить множество проблем, связанных с его любимой фермой. Может быть, именно из-за него Силвер хотела во что бы то ни стало сохранить Лэвиндер-Клоуз.