И пала тьма - [2]

Первичный трактат по телосложению, страница 3593

Глава 1 Пант

Иногда ночь никак не закончится.

Тилар де Нох встал на колено на растрескавшихся булыжниках и утер кровь с темной щетины на подбородке. Минуту назад, когда его вышвырнули из «Древесной лягушки», он неудачно приземлился на руку, которая усохла и потеряла чувствительность уже несколько лет назад. Она не выдержала его тяжести, и Тилар оказался лицом к лицу с не слишком-то привлекательной мостовой.

Пока он целовался с камнями, ему припомнилась старая поговорка Летних островов: «Хорошая ночь длится вечно, а плохая еще дольше».

Стоя на колене, Тилар молил всех богов, чтобы нынешняя ночь наконец-то закончилась. Пропади пропадом эта долгожданная пинта и тихое, наедине с самим собой, празднование тридцатого дня рождения. Сейчас он более всего желал оказаться в своей одинокой постели на чердаке рыбной лавки.

Но, как говорится, не судьба. Еще повезет, если доведется увидеть рассвет.

Тилар слизнул кровь с разбитой губы и стрельнул глазами по сторонам, высматривая путь к отступлению.

Там, где улица уходила вверх, тянулись террасы, виллы и ухоженные сады горожан, у которых хватало достатка, чтобы наслаждаться прохладным ветерком с моря. В самом конце улица поднималась к кастильону, что сиял белизной на вершине Летней горы. И который к тому же хорошо охранялся, так что спасения в том направлении искать не стоило.

Да и в противоположном направлении надеяться было не на что. Там улица дробилась на кривые переулки, обжитые публичными девками, и темные тупики нижнего Панта. О безопасности там никто никогда и не слыхивал.

В итоге он повернулся лицом к неприятелям — Ерге и Барго.

Плечи массивных айев украшали одинаковые татуировки: две половинки одного рабского круга. Когда-то бойцы на кровавой арене цирка, теперь они стали свободными, но любимый спорт остался прежним.

Ерга теребил эбеновые четки, вплетенные в прядь грязно-каштановых волос, — знак принадлежности к гильдии «щитов таверны». Четки говорили о статусе вышибалы при пивном доме.

Рядом с ним стоял Барго; из парочки только у него имелся язык, так что именно он и рявкнул:

— Добрый мастер Ринд не шибко жалует подонков, которые сползаются к нему попрошайничать.

Тилар не сводил с них прищуренного взгляда и не двигался с места, зная, что оправдываться бесполезно. Он вошел в таверну с двумя медными пинчами, и их с избытком хватило бы на выпивку. Но видимо, он выбрал не то заведение. Он знал, что не стоит рисковать, заходя в пивные верхней части города, — там ему не место. И все же порой он забывался, а иногда просто хотелось окунуться в воспоминания.

Он выкинул из головы лишние мысли и скорчился на булыжниках под теплым дождем, неторопливо моросящим с темных небес. Дождь не нес с собой приятного, очищающего чувства, он казался скорее туманом, в котором запуталась и продолжала висеть над островами дневная жара.

И все же не стоило винить погоду в том, что лоб Тилара покрыла испарина, а потрепанная одежда неожиданно показалась чересчур тесной.

Ерга сжал кулаки, из его покрытого шрамами горла вырвался булькающий смех. Пара айев неторопливо вышла из-под скрипящей на ветру вывески «Древесной лягушки». Этим вечером их развлечением будет Тилар.

Ерга нанес удар первым, кулак с силой вылетел вперед. Никакой тонкости. Но ему и не требовалось особого умения, теперь уже нет.

Когда-то Тилар был рыцарем теней и без труда уложил бы обоих. Но вместе с рыцарским званием его лишили и Милости. Ну а после пяти лет, проведенных в рабских ямах Трика, рука, в которой он когда-то держал меч, от локтя до кончиков пальцев превратилась в бесчувственную деревяшку. Ногам тоже досталось: одно колено осталось полусогнутым после неосторожного удара молотом, да и другая нога сгибалась медленно и болезненно. Спину стягивали и горбили шрамы от кнута.

Он уже давно не называл себя рыцарем.

С другой стороны, мастер теней, который обучал его в Ташижане приемам рукопашного боя, заставлял ученика думать головой, а не только полагаться на Милости. Как часто, получая подзатыльник, Тилар слышал ворчливое: «Помни, самая опасная Милость исходит не от бога, но из ума и сердца зажатого в угол человека».

Но огромный Ерга, с голой грудью, пахнущий элем и потом, весил раза в полтора больше его.

— Мы маленько позабавимся с тобой, — предупредил ай, хватая его за пах. — Давно мечтали перепихнуться с рыцарем теней.

Тилар прищурился. Наконец-то он понял, почему эта парочка привязалась именно к нему. Вовсе не из-за потрепанной одежды или сгорбленной фигуры. Причина заключалась в вытатуированных на лице полосах, которые зигзагами тянулись от уголка каждого глаза к виску. Три полосы: одна отмечала пажа, две — эсквайра, а третью получал рыцарь после принятия клятвы. Полосы, когда-то носимые с гордостью, теперь стали позорной меткой павшего рыцаря.

Тилар по возможности скрывал их. Отрастил волосы, и неровные пряди падали на серые, цвета штормового моря, глаза. Он привык держать голову опущенной.

Но все же в груди продолжала тлеть ярость, огонь ее не угас до конца. Он углями теплился где-то под ребрами, готовый в любое мгновение взвиться пламенем.