И падут подле тебя тысячи - [32]

— Курт, — сказала Хелен, разбудив утром уставшего сына, — они только что сказали мне, что фермеры обеспечат нас жильем, но только в том случае, если у нас будут свои постельные принадлежности и еда. Ты должен будешь вернуться во Франкфурт и взять все это.

Курт отправился в этот же день, с трудом преодолевая занесенные снегом пространства, чтобы добраться до станции. Там он сел на поезд до Франкфурта.

Как только поезд прибыл на станцию, зазвучали сирены воздушной тревоги и бомбы градом посыпались с неба. Испуганный, он попытался найти убежище в подвале здания, уже подвергшегося бомбежке. Он вжался в угол, в то время как дрожала земля и жирные крысы бегали по полу. Когда бомбежка прекратилась, он продолжил свой рискованный путь домой.

В то же самое время в Эшенроде Хелен услышала зловещее гудение в небе. Она вышла наружу и увидела эскадрильи бомбардировщиков, летящих по направлению к Франкфурту, чтобы там сбросить свой груз.

«Боже, — молилась она, сцепляя и сжимая пальцы до тех пор, пока они не побелели, — неужели этот ужас никогда не кончится? Ты охраняешь нас уже так долго. Неужели сейчас я потеряю моего мальчика в этом аду во Франкфурте, а моя малышка умрет от пневмонии? У меня больше нет сил! Помоги нам!»

ГЛАВА 10 СПАСЕННЫЕ АНГЕЛОМ

Наступила весна. Еще одна тяжелая зима миновала. Прилагая последние усилия, силы вермахта продвигалась все дальше и дальше на восток России, оставляя позади себя искалеченные судьбы и искалеченную страну.

Не обращая внимания на грозные окрики лейтенанта Гутшалька, Франц пытался хоть как–то облегчить страдания тех, кому требовалась помощь. Иногда он помогал своим раненым и умирающим товарищам, а иногда евреям и украинцам. Он не делал различия между врагом и другом, стараясь помочь всем, осознавая, что Иисус поступил бы именно так.

Немцы взяли в плен сотни и тысячи русских солдат. Когда Франц смотрел на группы СС, бдительно охраняющие эти временные лагеря, его сердце скорбело об этих измученных, побежденных людях. Они жили, как скот, и самое страшное — это было только начало тех страданий, которые ждали их впереди. Немецкая армия не располагала достаточным количеством провианта, чтобы кормить своих собственных солдат, что же говорить о военнопленных. Вскоре лагерь превратился в преисподнюю, где люди умирали от голода.

Находясь продолжительное время на одном месте, Франц узнал, что лагерь военнопленных находился неподалеку. Хотя это было строжайше запрещено, вечером он пробрался в лагерь. По дороге он думал: «Здесь столько запретов! Я не могу позволить этим запретам диктовать, как мне себя вести». Когда он добрался туда, его сердце разрывалось от боли, видя протянутые через забор из колючей проволоки истощенные руки с мольбой о помощи.

Он прошел на кухню, чтобы увидеться со своими друзьями.

— Вилли, — обратился он к своему другу, — у меня к тебе большая просьба. Ты можешь позволить мне забирать остатки еды после каждого приема пищи?

Вилли долго и упорно смотрел на Франца. К тому времени он уже привык к странностям своего друга. Его глаза как бы говорили: «Хорошо. Бери, что хочешь. Только не говори мне, что ты опять задумал».

Три раза в день Франц тайно приходил за отходами. По вечерам он пробирался в лагерь, нагруженный мешками с корками хлеба, котелками с вареной картошкой и овощами.

В течение нескольких дней ему удавалось оставаться незамеченным. Но однажды он был замечен дежурным охранником.

— Стоять!

Когда же он увидел офицерский значок Франца, то спросил более уважительно:

— Что вы здесь делаете, капрал?

— Я собираю остатки еды и отношу их пленным.

— Прошу меня извинить, капрал, но это строжайше запрещено.

— Я знаю, — сказал Франц твердым голосом. — Но они тоже люди, равно как и мы с вами. Они беззащитны и находятся под нашей милостью. Что, если вы и я станем военнопленными и будем голодны, как волки?

При этих словах охранник вздрогнул и перекрестился:

— Упаси Боже!

— Неужели бы вас не переполнило чувство благодарности, если бы кто–нибудь принес вам еду?

Охранник кивнул.

— Вы правы, конечно же. Но все же я не могу позволить вам делать это.

— Послушайте, — сказал Франц убедительным тоном. — Вы — охранник. Ваше дело — охранять. Просто прогуливайтесь. Когда вы повернетесь спиной, я переброшу мешок с едой через забор, и к тому времени, когда вы вернетесь, меня уже здесь не будет. Вы меня не заметили, следовательно, вы не виноваты.

Кинув короткое «Хайль Гитлер», этот мягкосердечный солдат повернулся, не говоря больше ни слова, и возобновил свое патрулирование, хорошо понимая, что рискует своей жизнью, позволяя Францу делать это.

Франц поспешно перекинул мешок через забор. Набросившись на еду, как голодные львы, заключенные с жадностью поедали то, что им удалось схватить. Один из них схватил вареную картошку и в сумасшедшем порыве, продиктованном страшным голодом, так крепко сжал ее, что белая картофельная масса начал расползаться сквозь пальцы. Другой схватил его за запястье и начал облизывать руку. С болью в сердце Франц смотрел на это жалкое зрелище, перед тем как незаметно скрыться. Было мало надежды, что этим бедным людям удастся выжить. Из 750 ООО заключенных, взятых в плен в одном только Киеве, выжило всего лишь 22 ООО.