Питер попробовал и не смог. Он пригласил всех учеников и подмастерий и две недели все бились с этими цветами. Решил проблему один из учеников, самый молодой, Якобс де Йонг. Его поднос на самом деле был не хуже принесённого. Теперь все учились у самого младшего. Через две недели Пожарский получил десять раскрашенных подносов. От каждого голландца по одному. Они убили две с лишним недели, но Рубенс не жалел этого времени. Он освоил новый способ письма. И этот способ впечатлял. Нужно будет попробовать так написать картину, например Клару Серену на лугу таких цветов.
И вот недавно его "потревожили" в третий раз. Этот раз он запомнил на всю жизнь и все его ученики тоже. Этот маркиз научился делать фарфор лучше китайского. Над этой загадкой бились в Европе все и ничего не смогли. А в Вершилово мальчишка не просто повторил, а на голову превзошёл китайцев. Фарфор был тоньше и звонче, а голубая роспись просто сводила с ума. Как это сделано. Ведь роспись была внутри фарфора, а не нарисована сверху, как у китайцев. Опять чудо.
Пожарский предложил голландцам подумать и нарисовать картинки на блюдцах и чашках в одном голубом цвете. Конечно, в первую очередь просились на фарфор цветы, как и на предоставленных образцах. Снейдерс предложил нарисовать зимний пейзаж. Конечно же, голубой снег, обрадовался Питер. И они предоставили через пару дней Пожарскому шедевры монохромной живописи. Кое-что и голландцы умеют.
Воевода Казани князь Владимир Тимофеевич Долгоруков получил с царёвым гонцом царскую грамотку и небольшой сундучок. В царской грамоте было предписание боярину, по приезду нового воеводы Одоевского Ивана Никитича Меньшого в Казань, отбыть в Москву. Ну что ж, он добросовестно пробыл на воеводстве в Казани три года. Усмирил татар и черемисов, укрепил городскую стену, навёл порядок в самом городе. Есть чем гордиться. В Москве получит новое назначение, может во Владимир или Нижний Новгород, а то и в саму Москву. Чай не последний по родовитости.
Сундучок был от княжича Петра Дмитриевича Пожарского. Он был искусным мастером вырезан из дерева и сам по себе уже был подарком. Внутри было письмецо от княжича, в котором он поздравлял всё семейство Долгоруких с Рождеством Христовым и шесть коробочек, пять маленьких и одна побольше.
Пока Владимир Тимофеевич распаковывал сундучок, да читал поздравление от Пожарского, в горницу набились все его девки. Ишь любопытство их съедает, что же за подарки такие прислал "Петенька". Перекрестясь, князь достал одну коробочку. Это тоже был сундучок, только крохотный и весь покрытый тончайшей резьбой с райскими птицами и цветами. На крышке сундучка было вырезано слово "князь". Долгоруков открыл крышечку и ахнул. Там лежал, переливаясь большим гранёным рубином массивный золотой перстень.
- Ай, красота, какая, - пискнула младшая дочь Фетиньюшка, заглядывая князю через плечо, - Давай же доставай следующую.
- Цыц, - незлобно приструнил дочерей Владимир Тимофеевич и надел перстень на палец. И впрямь красота. Такой жуковицы и нет ни у кого. Явно заморская работа, наши-то ювелиры так с камнем работать не могут.
- Батюшка, ну доставай следующую шкатулочку, - это опять младшенькая, знает, что не будет ей за это ничего, балуют её родители.
Вздохнув, что отрывают его от любования собственным пальцем, князь достал следующую коробочку, "княгиня Марфа Васильевна" было вырезано на крышке. Князь хотел было открыть коробочку сам, но передумал, пусть ладушка сама откроет, порадуется. Княгиня приняла шкатулочку, перекрестилась и открыла крышку. Там лежали невиданной красоты серьги с такими же кровавыми рубинами, только поменьше. К розеточке, в которой был закреплён рубин (яхонт червлёный), был хитрым способом прикреплён золотой листочек, покрашенный с одной стороны такой же алой краской с более светлыми прожилками, и покрытый блестящим лаком. Вместо обычных дужек серьги закреплялись с помощью хитрого замочка, который удалось застегнуть только с помощью непоседы Фетиньюшки. Понятно, почему в серьгах были яхонты, такие же, как и камень в перстне у князя. В таких серьгах можно только с мужем в церковь ходить, да и то боязно. Немереной цены вещь.
- Ой, матушка, ты теперь самая красивая боярыня на Москве будешь, - всплеснула руками Елена.
- Батюшка, доставай следующий сундучок, - не терпелось младшенькой.
Князь осмотрел оставшиеся шкатулочки и вытянул ту, на которой было написано "княжна Фетинья".
- Держи, егоза! - протянул воевода последышу.
В сундучке были тоже серьги. Только камень был жёлтый, и листочки выкрашены в жёлтый же цвет. Визгов было. Еле утихомирили девочку.
- Батюшка, а мне есть? - теперь Елене не терпится.
Владимир Тимофеевич перебрал оставшиеся шкатулочки и вытащил с надписью "княжна Елена". Всё повторилось с точностью до одного визга, вся разница, что камни были яхонтами лазоревыми и листочки покрашены в голубой цвет. Красота.
Марфе достался сундучок с серёжками со светло-фиолетовыми камнями аметистами (варениками). Последнюю шкатулочку с надписью "княжна Мария Владимировна" князь доставал с опаской. Слишком она была большая. Это не могло быть случайностью. У Петра Дмитриевича всё было продумано. Там были не только серёжки. Этот сундучок воевода не передал как предыдущие, закрытым, дочери, а сам приоткрыл крышку и тут же захлопнул. Боярина прошиб пот.
