…И никаких версий. Готовится убийство - [28]

Но потом все образовалось, и уже не подполковник, а полковник милиции Коваль стал работать в своем управлении консультантом. Однако обида не проходила и иногда заставляла подозревать, что прокуратура привлекает его к делам не просто сложным, когда не могут справиться молодые работники, а к заведомо неперспективным, которые рано или поздно все равно придется сдать в архив.

Вот и сейчас у Дмитрия Ивановича мелькнула мысль: а не смотрит ли на него и Спивак, тоже сравнительно молодой следователь прокуратуры, как на человека хотя и уважаемого в правоохранительных органах и пока действующего, но, как ни крути-верти, место которого в почетном строю пенсионеров.

Полковник Коваль ошибался, что по-человечески можно понять, зная, какие подножки в свое время подставляли ему завистники. Следователь Спивак не принадлежал к их числу. И хотя работать с Ковалем ему пришлось только на завершающей стадии расследования дела об отравлении Залищука, он уже тогда проникся к Дмитрию Ивановичу доверием и уважением.

С тех пор Спивак изменился лишь внешне — вернее, другой вид худощавому лицу придали большие очки в роговой оправе, которых следователь раньше не носил, несмотря на предписание врачей. Но глаза его так же дружелюбно, как и раньше, смотрели из-за стекол.

— То, что Барвинок сказала, еще не доказательно, — снова заговорил Коваль. — Вот протокол беседы с другой приятельницей Журавля — портнихой Христофоровой. — Полковник пододвинул к Спиваку бумаги. — Хотя полностью доверять ее словам тоже не следует. Но, скажем, ее толкование отношений Нины Барвинок с Журавлем кажется верным: сначала — служебные, а потом — дружба, дальше близость, надежда молодой женщины изменить свою жизнь. Дома у нее действительно ад, а в обществе Журавля, его знакомых Нина преображалась: исчезала подавленность, робость. Она много читает, у нее еще совсем детские представления о жизни. Несколько романтическая, какая-то послушно-терпеливая, она по настоянию отца очень рано вышла замуж за человека духовно бедного. Хорошей жизни не получилось, и когда Журавель воскресил в ней романтические надежды, слепо доверилась ему. Но… Но покойный все оттягивал женитьбу — свидетельствует портниха, крах взлелеянных надежд оказался для молодой женщины тяжелее всех прежних невзгод. Хотя, замечу, Барвинок утверждает, что сама не решалась бросить семью и уйти к Журавлю. Но в это не очень верится. Как известно, от любви до ненависти один шаг. Да еще у таких экзальтированно-романтических натур, как эта совсем молодая женщина. У них нет полутонов, одни крайности. И о других судят по крайним меркам. Для них тот или иной человек: или — или. Или — великий, благородный, или — негодяй, подонок. Как считает Христофорова, Нина постепенно возненавидела Журавля. Продолжала ходить к нему, но, возможно, только для того, чтобы при случае отомстить. Портниха не исключает, что Барвинок, уходя, специально открыла газ, чтобы уснувший пьяный любовник погиб…

— Гм, — поднялся и, положив очки на стол, прошелся по кабинету высокий и худой, как жердь, Спивак. — И поэтому убрала свою чашку, — проговорил он. — Или, заранее готовясь к преступлению, вовсе не поставила третью на стол? И в этом ее промах? Будучи натурой нервной, пугливой, она поспешила удрать с места преступления. Допускаем это, Дмитрий Иванович?

— Если у Барвинок, предположим, любовь переросла в ненависть к Журавлю и женщина жаждала мести, она в то же время не могла не понимать, что ставит под угрозу жизнь и не виноватого перед ней человека — Павленко, — заметил Коваль.

— А может, у нее и с Павленко были свои счеты? А?.. Или, наоборот, они действовали вместе?

— Женщина — демон, — засмеялся Коваль. — У меня тоже было мелькнула такая мысль, но я ее потом отбросил. На Нину Барвинок не похоже. Не такой характер. Между прочим, Петр Яковлевич, кофе так и не пили.

— Могли передумать. Но в таком случае кто-то должен был снять чайник и выключить газ. Например, сам Журавель. А уж потом лечь спать.

— Экспертиза установила, — напомнил Коваль, кивнув на папку с документами, — что Журавель был в состоянии сильного опьянения.

— И второй человек, оставшийся в квартире, мог выключить. Верно?

— Второй человек оставался, очевидно, недолго. Иначе он почувствовал бы запах газа или сам угорел бы.

Спивак молчал. Коваль ждал, когда следователь выскажется более определенно.

— Очень важно установить, уснул Журавель, когда в квартире еще были гости или уже когда они ушли, — размышлял вслух следователь, посматривая то на Коваля, то на Струця.

— Думается, прилег на диван еще при гостях. Во-первых, он был настолько пьян, что вряд ли смог бы пойти закрыть за ними дверь. А сразу ли уснул, — Коваль развел руками, — трудно сказать.

— Замок в двери какой?

— Самозахлопывающийся. Гостей можно не провожать.

— Придется попросить у этой Барвинок отпечатки… И у Павленко, когда возвратится. Хотя отпечатки вряд ли прояснят картину.

— Дактилоскопию уже сделали, Петр Яковлевич, — сказал Коваль, — Виктор Кириллович, — обратился он к старшему лейтенанту, — где выводы?

Инспектор Струць раскрыл папку, вынул оттуда листки и положил их на стол перед следователем.