И никаких фантазий! - [2]

Когда-то, всего лишь два-три года назад Петров-младший не менее самозабвенно занимался «большим теннисом» и даже по-детски серьезно планировал зарабатывать этим себе на жизнь. Это было то немногое, что он в своем юном возрасте действительно умел делать. Но от месяца к месяцу плата за тренировки на кортах неуклонно росла, а зарплата фантаста Петрова, в миру бывшего старшим научным сотрудником и кандидатом технических наук, непропорционально росту стоимости жизни падала, и гонорары приобретали все более смехотворный характер, стремясь к абсолютному нулю: в журнале «Позиция», ныне тихо почившем, ему выдали за публикацию перевода фантастического рассказа одного узбекского автора сумму, которой хватало только на пару ездок в метро. А за публикацию трети своего фантастического романа в «Звезде Востока» он получил 8,4 сума, что по «официальному» курсу доллара равно примерно 30 пенсам. То есть где-то доллар за роман! Смешно до слез!.. А по реальному курсу «черного рынка» — в два раза смешнее: около 15 пенсов.

Веселенькое время!..

Вот Петров-младший и развлекается шариком об стенку. И каждый «пинг», не говоря уже о «понге», уничтожал в интеллектуальном пространстве фантаста Петрова по мысли, мешая сосредоточиться. Впрочем, какие такие мысли могут быть, когда закончен очередной роман?! Никаких мыслей! Исключительно эмоции.

Фантаст Петров собрал со стола последнюю стопку исписанных с одной стороны листов (на другой стороне были результаты его расчетов на приказавшей долго жить «ЕС-ке», вместе с которой он «навсегда отставал» от цивилизованного мира в области компьютеризации). Какому-нибудь Стивену Кингу, давно оседлавшему свой «всемогущий текст-процессор», или новоиспеченному на литературоведческом противне «киберпанку» никогда не понять писательской технологии фантаста Петрова. Хотя, с другой стороны, оная технология для здоровья полезней. Компьютер для глаз не бальзам…

Фантаст Петров творил «нетленку» чернильной авторучкой, пока не высохли купленные в доисторические времена, то бишь во времена «застоя», чернила. На новые денег не было. Недавно он соорудил себе «стило» из найденного на улице (гусиного?) пера, вставив в него стержень от шариковой ручки. Эстетика производства образовалась, хотя стержень писал не ахти как легко. А фантаст Петров давно обратил внимание на явную корреляцию между легкостью и комфортностью писания и качеством написанного. Лишь потом произведение перепечатывалось на пишущей машинке или, только в последнее время, когда на работе появились «персоналки», набиралось на компьютере.

Общая мечта семейства Петровых иметь собственную «IBM»-ку дома отчетливо витала в розово-голубых туманах без всякой перспективы появления в черно-белой реальности.

При месячном доходе 15–20 баксов на душу (по рыночному курсу) не стоило раскатывать губу на полутора-двухтысячное средство производства и развлечения с обучением (для Петрова-младшего).

Гусиным перышком!.. Как Александр Сергеевич!.. Во где была нетленка!..

Слава богу, в литературе все еще не важно, чем и на чем, а важно, что и как…

Итак, фантаст Петров, водрузив свое рукописное детище на вытянутые ладони, торжественным шагом направился в соседнюю комнату, где жена его творила программное обеспечение для «левака», разрабатывая систему синтеза на ЭВМ электронно-оптических систем с заданными свойствами. Как уже тонко намекалось, «правых» доходов научного работника, а таковым имела честь (или несчастье?) быть и супруга фантаста Петрова, не хватало даже на «хлеб», не говоря уже о «масле»…

Цвети же и плодонось, независимая страна, так, как ты заботишься о своем интеллектуальном потенциале! Другого не дано… Выбирай же между компьютером и кетменем!

Сей драматический монолог промелькнул в ментальный сферах фантаста Петрова, когда он глянул на лучшую свою «половинку», а она, почувствовав его приближение, встрепенулась, пока ничего не понимая:

— А? Что?.. — и еще отсутствующим взглядом посмотрела на мужа.

Он торжественно и одновременно виновато улыбнулся и вздохнул:

— Вот, все… закончил…

И поймал себя на мысли, что эта сцена ему ужасно знакома. Она не раз возникала с несущественными вариациями на страницах его романов.

О чем бы ни писал писатель, даже фантаст, он пишет о себе и только о себе.

Осознав торжественность момента, любимая женщина фантаста Петрова поднялась из-за стола и приняла в свои руки творение, автоматически прикидывая его изрядный вес и внушительный объем. Глаза растерянно метнулись к распечаткам и листикам, разбросанным по столу, потом вернулись к свежеиспеченному роману мужа, словно вопя: «И это все на меня, на одну?!..». Но руки, уже освободившись от рукописи, обвились вокруг шеи фантаста Петрова, а губы тянулись к его губам, шепча:

— Поздравляю… Теперь моя очередь… Только не торопи…

— А я и не тороплю, — отвечал фантаст Петров, благодарно откликаясь на объятия. — И, вообще, если нет времени, сил, желания…

— Желание-то у меня есть… — хихикнула жена Петрова, привычно цитируя знаменитую фразу Мастрояни, из которой следовало, что с возможностями на данный момент затык… — Стало быть, найдется и остальное. Честь фирмы надо блюсти. А разве можно тебя без редактуры выпускать!..